Дмитрий Быков: Ильф и Петров

Я сам очень люблю работать в соавторстве. Я считаю, что лучшие вещи Успенского и Лазарчука написаны ими вместе, потому что отдельно у Успенского нет того нерва, а у Лазарчука нет того языка, а когда они вместе, то это какой-то киборг просто и никто не может им противостоять.

Кто был главнее, сильнее, талантливее – Ильф? Или это неважно?

Никто не был. Ильф был скептичнее, лаконичнее. Петров был добрее, щедрее в чем-то. Но оба они были исключительно порядочные, воспитанные, красивые люди. Наслаждение было на них смотреть. Хотя сотрудничество их было небезоблачным.

Как вам работается в соавторстве?

Ну, вот из свежих образцов – это «Сигналы», которые мы с Лерой Жаровой так написали, что никто до сих пор не может понять, где Быков, а где Жарова, и это спасение, потому что не очень понятно, кого ругать. Жарову многие ненавидят за ее предыдущие рецензии, меня многие ненавидят просто так, и есть за что, наверное. А тут не угадаешь, скажешь: «Вот опять этот Быков», а окажется, что это все написала Жарова, и наоборот.

Пишется очень просто. Придумывается сюжет, дальше разбрасывается по главам, кто что хочет. Я считаю самой удачной своей, во всяком случае, самой веселой книгой «Правду», которую мы писали с Максимом Чертановым, и еще там отсутствующий в печатном виде соавтор Вадим Эрлихман, который вместе с нами все это придумывал и две главы написал, но подпись свою ставить забоялся. В результате на презентации книги в Ульяновске побили именно его. (смех в зале)

Эта книга единственная у меня, которая сразу, с первого раза продалась 30-тысячным тиражом. Это роман про доброго Ленина, веселого Ленина, который понятия не имел о «Капитале», думал, что это книга «Как нажить капитал». Он такой «бухгалтер мятежа», как его называла Слепакова, он добывает для этой партии деньги. И вся газета «Правда» существует для того, чтобы «отмыть» бордель, который существует в этом же здании, а главное, что у Ленина есть то, что он называет «три источника и три составных части марксизма» – это три наперстка, с помощью которых он вытаскивает деньги из немецкого Генштаба, из всех. Он очень ловко с ними обращается.

И когда он приезжает в пломбированном вагоне из Германии, этот бабий угодник, дуэлянт, выпивоха, очаровательный человек, он очень популярен у пролетариев – почему? Ну они его любят – он веселый такой, толстенький. И они ставят его на броневик. И он совершенно не знает, что говорить, какие определения. И он тогда, протягивая ручку, картаво говорит: «Товарищи, все мы любим пиво!» И все в восторге тут же хватают его на руки и несут его. Хороший роман.

А в конце он сбегает. Вы знаете, Ленин сочинил в своей жизни одно стихотворение, он действительно его написал: «Во тьме ночной//Пропал пирог мясной,// Пропал бесследно, безвозвратно,//Куда девался – непонятно». (смех в зале) Ну, это для шарады он сочинил. И вот так замечательно – всю Россию он так убрал. И отличный там эпизод есть в финале. 1927 год. Десятилетие революции. Музей Ленина чистят и блистят в Ульяновске. А Ленина настоящая фамилия как раз и есть Ленин. Он никаким Ульяновым отроду не был. Вот. И директор музея, поднимаясь в свой кабинет, видит, что за его столом сидит и ест его мясной пирожок маленький лысый человечек с рыжей бородкой. Директор смотрит на него вот так в пол и говорит:

– Владимир Ильич!

– Во тьме ночной пропал пирог мясной, пропал бесследно, безвозвратно, куда девался – непонятно. Не можете ли Вы меня, батенька, ссудить? А то отвратительный город – этот ваш Симбирск: в картишки не с кем перекинуться.

И директор:

– Берите, берите всё.

– А что вы так удивляетесь? Вы уж тогда решите для себя: или покойник, или вечно живой.

И, расписавшись ему на книге «Государство и революция», уходит куда-то по столбовой дороге.

Недавно были опубликованы полные версии романа Ильфа и Петрова, сокращения пошли им только на пользу. А вы как думаете?

Конечно. Да. Сокращения всегда идут на пользу. И самое главное, что там слишком много было газетных абсолютно шуток, привязанных к эпохе. Они сейчас не воспринимаются совсем. Конечно, все, что осталось от романа, гораздо лучше, чем эти завитушки.

А что было в набросках Ильфа и Петрова?

Они частично опубликованы в книжке «Мой друг Ильф», составления покойной, Царство ей Небесное, Александры Ильиничны Ильф. Там ничего особенно интересного нет. Ну, визит Остапа Бендера в редакцию «Огонька» и встреча с Ефимом Зозулей, например.