Евгений Стригин - КГБ был, есть и будет. ФСБ РФ при Барсукове (1995-1996)

«К нему не допускали адвокатов до тех пор, пока президент Б. Ельцин во время визита в Норвегию не пообещал в этом деле „способствовать“. Адвоката 29 марта допустили». [249]

— третье — возможность экологического шпионажа. Этой новой разновидности (точнее прикрытия) разведывательной деятельности.

«Российская газета» написала: «Странно лишь то, что в основном проблемами экологии в наших запретных зонах, местах сосредоточения огромного количества секретной техники занимаются не российские экологи, а работают иностранцы». [250]

В октябре 1996 года появилась информация о том, что Никитину предъявлено окончательное обвинение в измене Родине в форме шпионажа, разглашении государственной тайны и подделке документов. Доступ к некоторым документам он получил в одной из воинских частей Санкт-Петербурга, воспользовавшись служебным удостоверением, которое обязан был сдать. [251]Некоторые писали, что при этом Никитин здорово подвёл своего знакомого. [252]

Корреспондент Сергей Алёхин писал: «Давление на следствие было чудовищным, а пикеты у здания питерского ФСБ стали делом привычным. Все это время пресс-конференции в Российско-американском пресс-центре Петербурга, которые собирали Ю.М. Шмидт [253]и общественный комитет, превращались в шельмование тех немногих, кто посмел иметь иное мнение, чем защита. Одного моего коллегу хотели даже «вдумчиво обсудить и впоследствии осудить», для чего даже специально приглашали в Дом журналиста. Досталось даже за две публикации в «РГ» от члене этого комитета господина Вдовина и автору этих строк». [254]

Директор ФСБ Николай Ковалёв счёл необходимым констатировать: беспрецедентное дело: одного человека защищают аж восемь адвокатов. [255]Между прочим, дорогое удовольствиеиметь столько адвокатов. Очень дорогое. Неужели отставной офицер имел столько денег, чтобы защищать себя? А если платили за него, то с чего ради? Сплошные вопросы. Директор ФСБ на эти детали не стал распространяться. Но, тем не менее, отметил: «Сегодня же адвокаты присваивают себе право выносить на суд общественности данные следствия, причём делают это односторонне, в пользу подзащитного. Общественное мнение уже сформировано, и каждый, кто пытается его оспорить, попадает под огонь критики. Это опаснейшее явление для правосудия». [256]

Действительно, опаснейшее явление. Но, кстати, что мешало правоохранительным органам выносить на суд общественности данные следствия? Забота об объективности? Так подавайте эти данные объективно, возможностей то у этих органов побольше, чем у адвокатов, которые, естественно, должны говорить только то, что выгодно их подзащитному.

14 декабря 1996 года Александр Никитин был опушён из следственного изолятора под подписку о невыезде. Он сразу же заявил, что дело сфабриковано. [257]

«…Дело Никитина из питерского суда было затребовано в Москву, в Генеральную прокуратуру. В принципе вопреки закону, потому что находящееся в суде дело затребовать нельзя. Генпрокуратура официально заявила, что „изменение меры пресечения Никитину вызвано рядом причин, и, прежде всего решением Конституционного суда от 13 июля по поводу продолжительности содержания обвиняемого под стражей, а также состоянием его здоровья“. [258]

Ох уж это здоровье. Был человек и не жаловался на своё здоровье, а порой и доказывал всем что ещё как здоров и многое может. Но стоит сесть в тюрьму как тут же оказывается, что он болен и сидеть ему там никак нельзя. Такие вот метаморфозы со здоровьем часто происходят.

В конце декабря 1996 года директор Ковалёв начал уже уходить от своей ответственности за дело Никитина, сказав: «Как руководитель спецслужбы, я понимаю, что политически нам невыгодно обвинять Никитина в шпионаже. Однако следователь занял принципиальную позицию. Его мнение основано на статье Уголовного кодекса…». [259]

Хорошо ещё, что совсем не свалил все на следователя, который только по закону есть фигура самостоятельная, а по сути, такой же военнослужащий ФСБ, как все. И, естественно, валить на него ответственность не серьёзно. На самом деле практически всегда следователи выполняли указания вышестоящих начальников. Это, во-первых. А, во-вторых, что значит «политически невыгодно». Если человек действительно совершил преступление, то почему он не должен быть наказан? Разве может быть политически выгодно закрывать на это глаза? Нормальное государство не должно опускать глаза, когда его обманывают.