Игорь Гергенрёдер: Победаст, он же Смердячок

Объяснима подспудная тяга отдаться безудержной эйфории, при которой и власть и обслуживающий её широкий круг — руководители СМИ, политтехнологи, девочки, священнослужители, кутюрье, сомелье, мозольные операторы, члены Общественной палаты — оказались (чётче А.Пионтковского не скажешь) абсолютно коррумпированы не только в бытовом, уголовном смысле, но и гораздо глубже — невероятной лёгкостью бытия, вошедшей в плоть, в подсознание привычкой к немыслимым ранее финансовым возможностям. Вольно привычке царить, когда нет гражданского общества и «отдельный человек остаётся совершенно беззащитным, прежде всего ментально, перед фаллической вертикалью власти».

Власть пресыщена, её долженствующий быть сакральным носитель не верит в страну, «он открыто и демонстративно изменяет ей с трупом Советского Союза», — припечатывает А.Пионтковский. Если поразмыслить, а и, в самом-то деле: как Путину любить Россию — при полной уверенности в её реакции, стань о нём известно кое-что?..

«Он был рождён неудачником — троечник из бедной пролетарской семьи, выросший в коммунальной квартире, — напоминает публицист и приводит признание Путина, что он „был настоящей питерской шпаной“. А.Пионтковский пишет: — Но какая-то невидимая сила выбрала его из этого мутного слоя и, не обещая лондонских и сингапурских карьер (туда отбирались люди совсем другого социального происхождения), довела его сначала до юрфака ЛГУ, а потом и до дрезденской квартирки» (квартиры чиновника КГБ в ГДР — прим. моё, И.Г.).

Сила, которая посредственного выпускника школы провела, без обязательного трудового стажа, на отделение международного права юрфака (при конкурсе сорок человек на место) и далее благодетельствовала избраннику, известна. Имя ей любовь. Что до лондонской или сингапурской карьеры, каковых она не обеспечила, то любящий дал столько, сколько смог. Мне помнятся несколько карьер того же рода (рода, но не масштаба — ибо, во-первых, власть любящих имела свои пределы, а, во-вторых, фортуна не передала вновь эстафету столь могущественному Случаю…)

Так вот, когда у нас в Берлине осенью 1999 заговорили о взрывах домов в Москве и Волгодонске, я стал чаще бывать в клубе одного из левых движений, и вскоре там, в связи с упоминанием фамилии Путина, прозвучало: «Надо пригласить наших товарищей из Санкт-Петербурга, и мы будем знать…» С начала 2000 года в разговорах, весьма ожививших атмосферу клуба, уже фигурировали 193-я и 281-я ленинградские школы, в которых некогда учился сын заводского охранника и больничной санитарки, но гораздо чаще поминали школу, расположенную на проспекте Каменноостровский. Мальчик Вова Путин жил невдали от неё, она звалась Спортивной школой молодёжи до 1964 года, когда её переименовали в Школу высшего спортивного мастерства. Одиннадцати лет начав с самбо, Вова позже занялся дзюдо. Там, где упражняются эфебы, витает дух особенного эротизма, и тот, кто обладает определёнными достоинствами, будет в свой час представлен влиятельному ценителю.

В беседах на эту тему с увлечением участвовали люди нечужие, не дилетанты. Приверженцы нетрадиционной любви, по западной традиции, пользуются симпатией в клубах и союзах левого толка. Знатоки показывали друг другу помещённый в российской газете портрет школьника с выпяченными пухлыми губами. Делались свои выводы — и через шесть с немногим лет герой возродил их актуальность, поцеловав в живот мальчика Никиту (словно можно вернуть тот в первый раз полученный судьбоносный поцелуй).

Судьба возносит иногда — и опровергая случайность необоримо искушающим Случаем. Сближение с Семьёй седовласого патриарха весной, летом 1999, встречи с её членами в непринуждённой обстановке, договор. В статьях, которые до середины 2000 года, пока это ещё было возможно, размещались на сайте питерских анархо-синдикалистов, а также появились в печатном органе анархистов Украины, я сказал, кому и зачем оказались нужны взрывы. Сказано не совсем то, что стало адским секретом полишинеля. Правильно: взрывы понадобились, дабы привести преемника к власти, но не только для этого. Они были необходимы, в первую очередь, чтобы преемника повязать.

В политике, издревле ведомо, предательство — лишь вопрос времени. Моральные обязательства — не принадлежность сферы, где имеет значение одно: интерес правящих, расчёт, целесообразность. Новому главе государства выгодна критика в адрес предшественника. Узнавая о его промахах и злоупотреблениях, массы увидят: доставшееся наследство — не такой уж и подарок. Тем легче будет убедить их в улучшении дел. Кроме того, новому лидеру может оказаться и неудобным пресекать действия тех, кого весьма занимает происхождение капиталов во владении предшественника и его приближённых. Так, с учётом всего этого, дадут ли избраннику кое-чего стоящий вексель без твёрдого обеспечения?.. Деловые люди доверятся чувству благодарности… Ну да, просто поверят и всё тут, что наследник издаст указ, ограждающий Ельцина от каких бы то ни было расследований и обвинений!.. Перефразируем знаменитое изречение: «Доверие — хорошо, но ошейник лучше». Биография кандидата вполне устраивала выбиравших, и он взял на себя предложенное — предоставив неопровержимые доказательства в руки, которые при надобности будут умыты. Крещённому же кровью нет дороги назад (и в сторону — тоже). Мог бы он, узнав об условии, отказаться? Навряд ли. С ним произошло бы то, что позднее случилось с одним экс-мэром, знавшим, вне сомнений, о значимом обстоятельстве в жизни бывшего студента…