Лев Аннинский - Русские плюс...

Разница? Я весь состою из памяти. А американец — из сегодняшнего момента. Я в будущее гляжу из прошлого. Он — из настоящего. Я во власти ностальгии. У него ностальгии нет. По этому признаку и отбор шел: чтобы никакой ностальгии. Ты можешь приписаться к Чайнатауну, к Литтл-Итали или теперь — к Брайтону с одесским отливом; ты можешь нянчить все это наедине с собой; но поднимая глаза к статуе Свободы, ты должен полюбить ту судьбу, которая начертана при входе в американский мир: придите сюда, изгнанники, лишенные родины, — я вам ее заменю.

Переступая эту черту, о прошлом лучше забыть.

Я бы не мог.

Поэтому я не американец.

— Вот и плавно перешли к последнему вопросу — пожеланию нашим соотечественникам в Америке.

— Полюбите судьбу.

Подзаголовок книги знаменитого американского советолога (раньше говорили «антисоветчика») объясняет читателю, что именно должны делать Соединенные Штаты в разных концах Земли, от которых они «расположены далеко». «Господство Америки и ее геостратегические императивы». Перед нами однополюсный мир. Наконец-то звездно-полосатый флаг, водруженный на полюсе, осеняет Землю (судя по рисунку на обложке, имеется в виду полюс северный; южный изобразительно и виртуально отсутствует). Наконец-то великий игрок, сидя перед «великой шахматной доской», может свободно переставлять фигуры: куда Китай, куда Россию, что сделать с Европой, что с Японией и т. д. Не очень понятно, правда, в этой метафоре, с кем гроссмейстер играет — видимых противников у него нет. Однако сам факт появления такой книги очень понятен, ибо развал Советского Союза позволил Соединенным Штатам почувствовать себя единственной глобальной сверхдержавой. Это же впервые в мировой истории! Есть от чего прийти в волнение. И есть что обсуждать.

Обсуждать книгу Бжезинского, только что выпущенную издательством «Международные отношения», несомненно, должны политологи и геостратеги, в которых и у нас нет недостатка. Я же, по неистребимой привычке литературного критика, рискну подойти к этому трактату как к человеческому документу. Мне интересны психологические нюансы. В разрозненных публикациях они не были так видны (хотя Бжезинский — любимое «ужасное дитя» нашей печати, и воззрения его достаточно широко известны), в книге же эти краски проступают (и имеют, я думаю, отношение к сути дела).

Суть дела в следующем. Америка должна возвестить миру и навести в мире новый порядок. Главное при этом — не допустить появления глобальных конкурентов. Не дать им подняться. Но нельзя допустить и мировой анархии. А поскольку до всего руки не дойдут, надо опираться на сателлитов, достаточно сильных для регионального упорядочения, но недостаточно сильных для угрозы мировому устроителю, арбитру и гаранту, то есть Америке. Через них управлять. Франция уравновешивает Германию, Украина — Россию, Япония огромный Китай, и таким образом мир постоянно «нуждается» в Америке как в верховном судье.

При этом сателлитов (наместников? приказчиков? — в русском языке на этот счет богатая парадигма) не следует называть сателлитами, а только партнерами. На самом-то деле это будет никакое не партнерство, а гегемония. Но — аккуратная, осмотрительная, осторожная. «Косвенная и на вид консенсуальная», — переводит О. Уральская. Перевожу на более понятный язык: имитирующая обоюдное согласие. Консенсус этот — чисто «формальный». Так и сказано.

Первое читательское недоумение: да зачем же выдавать-то себя? Ну, хитрите, комбинируйте, маневрируйте, но не колите «партнерам» глаза. Грешным делом, я даже подумал, что Бжезинский оговаривается. Или проговаривается. Но потом понял, откуда такая обезоруживающая прямота с «партнерами». Она от убеждения, что тем все равно некуда деться.

Положим, России предписано уйти из Азии и войти в состав расширенной Европы (а расширенная Европа — базовый плацдарм Америки в Евразии; с другого бока Япония — тоже плацдарм, и Евразия, таким образом, — в американских объятьях). Вот Россия и должна войти в Европу в числе десятков других «партнеров». Слишком большая? Так пусть разделится на три «домена»: собственно Россию, Сибирь и Дальний Восток. С автономным «партнерством» всех трех. Хочет ли этого Россия или не хочет — неважно. Она вынуждена. Ей, России, деваться некуда.

Оставим в стороне «русский вопрос», он слишком важен для нас, чтобы отвечать наскоро. Поднимемся на один «уровень».