Николай Лесков - Специалисты по женской части

Обратимся теперь к обществу и посмотрим, в чем оно может быть обвинено по делу высланных из академии женщин и что оно могло бы сделать в их защиту, если бы пожелало за них заступиться.

Тут нам придется сделать всякие догадки, что бы кто из друзей этих женщин мог обществу порекомендовать сделать.

Догадки эти, мы надеемся, будут для нас не очень трудны и притом довольно верны, потому что мы просто будем выражать в них мысли, высказываемые в частных разговорах некоторыми известными нам специалистами по женской части.

Прежде всего, говорят, общество могло:

1) Заявлять, что женщины-врачи очень нужны. Отвечаем: это тысячекратно заявлялось.

2) Оно могло просить правительство о допущении женщин на медицинские факультеты.

— Всякие просьбы, подписываемые и подаваемые скопом, в России запрещены.

— Чтение многих медицинских наук мужчинам и девушкам в одной аудитории и с одной кафедры обществу, может быть, далеко не без основания, кажутся оскорбительными для нравственного чувства, об ограждении которого всякое общество имеет полное право всячески пещися, и потому, следовательно, обществу действовать против своих убеждений не приходится.

На общество образованное произведено свое впечатление отказом английских медицинских профессоров, которые, будучи мужчинами, застыдились вести некоторые медицинские беседы перед слушательницами женщинами; общество знает, что женщин-профессоров у нас нет; оно знает, что особых медицинских училищ для женщин (кроме родовспомогательных заведений) тоже нет; и ему не довелось слышать, чтобы г. Сеченов, г. Флоринский или кто другой из медицинских профессоров, сочувствующих специализированию женщин в медицинских науках, положили хотя один камень в зачин такого нового заведения, частного, как в Америке.

Ни одного раза еще этой мысли нигде солидным образом не заявлено ни одним специалистом по женской части, и обществу нечего было и поддерживать.

И наконец: находят, что общество холодно и недоверчиво относится к возможности иметь у себя женщин-врачей, а оно должно бы впиваться в эту мысль и не отставать от нее.

Общество положительно желает иметь женщин-врачей и появлению их будет очень радо. К делу этому оно относится не холодно, но недоверчиво единственно потому, что не видит, чтобы что-нибудь в пользу этого дела делалось, а теперь даже не верит, чтобы наши женщины и учились путем. Г-же Сусловой будет принадлежать очень завидный подвиг рассеять это недоверие, и тогда от общества можно будет спрашивать отчета в его чувствах и отношениях.

Остается одно последнее указание: говорят, если общество не хочет само рисковать никакими затратами на устройство особого училища для женщин, то оно должно было протестовать против высылки женщин из аудиторий, учрежденных для университетских студентов?

Говорящие это, во-первых, забывают, что опротестовыванье действий правительства каким-нибудь формальным актом не в порядке нашей современной гражданской жизни. Самое приготовление этого протеста представляется делом столь ответственным и хлопотливым, что осторожный профессор Сеченов не желает даже никаким и дозволенным образом выражать свои пени правительству, которое выслало студенток, и посылает их обществу, которое их не трогало. А во-вторых, обществу не против чего было протестовать, потому что из жалкой среды, к которой примыкали изгоняемые из медицинской академии женщины, постоянно выходили разные гадкие дрязги, смущавшие русскую общественную совесть и возбуждавшие к себе одно презрение.

Обществу несравненно легче еще оставаться долгое или короткое время без женщин-врачей, чем остаться раз навсегда без женщин, матерей и подруг, без которых стране нашего строя жить невозможно.

Но допустим то, что, кажется, должны допустить, допустим, что для г. Сеченова весь вопрос в этом деле состоит в том, чтобы приготовить здесь дома позицию для возвращающейся в Россию швейцарской докторантки Сусловой, чтобы расположить в ее пользу общественное мнение и застращать угрозою стыда тех, которые способны подыскиваться под г-жу Суслову и вредить ей.

Опасение такое весьма понятно, и весьма понятно также и то, что г. Сеченов заботится о заблаговременном устранении с дороги г-жи Сусловой всех зол и напастей. По крайней мере, мы никогда не позволили бы себе упрекать г. Сеченова за эту опасливость даже такими воздержанными упреками, какими нигилистические газеты упрекают г. Каткова за его опасения за Россию. Что тут удивительного! Кому что дорого, тот за то и опасается, и понятно как нельзя более, что бывший русский профессор Катков видит везде большие опасности для России, а нынешний русский профессор Сеченов — для г-жи Сусловой. Suum quique. [3] Каждому свое — Лат.