Е Эткинд - Об условно-поэтическом и индивидуальном (Сонеты Шекспира в русских переводах)

Тебе с потомством дальним суждено,

Мир износив, увидеть день суда.

Можно поверить, что в воссоздании Маршака эти стихи и в самом деле отвечают определению "This powerful rhyme" (сей могущественный стих) и что они способны пережить мраморные гробницы и статуи. Стихи Н. Гербеля (не говоря уж о виршах И. Мамуны), хотя и рекомендуют себя "прославленными", на бессмертие явно не способны и могут увековечить разве что беспомощность русских переводчиков конца прошлого века.

Впрочем, почти все свои переводы сонетов Шекспира Н. Гербель исполнил на уровне обывательской вульгарности. Сонет 56 под его пером приобретает удивительные стилистические свойства - черты пародии из "Сатирикона", он живо напоминает стихи Саши Черного. Вот Шекспир Гербеля:

Восстань, любовь моя! Ведь каждый уверяет,

Что возбудить тебя трудней, чем аппетит,

Который, получив сегодня все, молчит,

А завтра - чуть заря - протест свой заявляет.

Уподобись ему...

По внешним признакам у Маршака выражена та же мысль, но благородство слога (при некотором архаизме синтаксиса), сдержанная мужественность речи придают строфе совсем другое, высокое и торжественное поэтическое содержание, соответствующее шекспировскому:

Проснись, любовь! Твое ли острие

Тупей, чем жало голода и жажды?

Как ни обильны яства и питье,

Нельзя навек насытиться однажды.

Так и любовь.

(Sweet love, renew thy force; be it not said

Thy edge should blunter be than appetite,

Which but to-day by feeding is allay'd,

To-morrow sharpen'd in his former might:

So, love, be thou...)

Автор монографии о Маршаке Б. Галанов справедливо пишет: "...уподобляя... страсть аппетиту, сравнивая любовь с питьем или едой, Шекспир придает своим грубоватым, прозаичным на первый взгляд сравнениям поэтический блеск и поэтическую красоту. И Маршак-переводчик всегда в таких случаях стремится сохранить это своеобразие шекспировской поэтики, впитавшей в себя и активный, жизнеутверждающий дух Ренессанса, и возвышенное красноречие средневековых лириков" {Б. Галанов. С. Я. Маршак. Очерк жизни и творчества. М., Детгиз, 1962, стр. 221.}.

Знаменитый 19-й сонет, тоже посвященный теме бессмертия в искусстве, был известен русскому читателю в переводе В. Лихачева:

О время! Когти льва, чуть стар, тупи нещадно,

Земные существа земле и предавай,

И тигра зубы рви из пасти кровожадной

И феникса в крови его же сожигай,

Чредою лет и зим над миром пролетая,

Будь миру вестником и радостей, и бед,

Рази красу, когда поникнет, увядая,

На преступленье лишь одно тебе запрет:

Попутно не клейми зловещими чертами

Прекрасное чело любимца моего;

Как образец красы, грядущим вслед за нами

В наследие оставь нетронутым его.

А повредишь ему - я этот вред поправлю

И друга юношей в стихах своих прославлю.

Как и приведенные выше, эти стихи содержат внутреннее противоречие: в них утверждается, что их автор сохранит облик своего друга для вечности. Однако русскому читателю с первой же неуклюжей строки ясно, что такие стихи для вечной жизни не годятся. Дело не только в невнятности строк вроде: "И друга юношей (каких?) в стихах своих прославлю", но и в еще большей степени в облегченной стилистике даже вполне понятных стихов: "Чредою лет и зим над миром пролетая, Будь миру вестником и радостей и бед". С. Маршак и этот сонет открыл заново, отбросив наслоившуюся в русской традиции пошлость и болтливость:

Ты притупи, о время, когти льва,

Клыки из пасти леопарда рви,

В прах обрати земные существа

И феникса сожги в его крови.

Зимою, летом, осенью, весной

Сменяй улыбкой слезы, плачем - смех.

Что хочешь делай с миром и со мной,

Один тебе я запрещаю грех.

Чело, ланиты друга моего

Не борозди тупым своим резцом.

Пускай черты прекрасные его

Для всех времен послужат образцом.

А коль тебе не жаль его ланит,

Мой стих его прекрасным сохранит!

В этом сонете, гремящем риторикой и заканчивающемся клятвой поэта, Маршак на самое ударное место ставит слова высокого стиля, славянизмы "чело, ланиты" и даже повторяет в концовке - "его ланит". Он строит сонет на одних мужских окончаниях, да еще - в первой строфе - схожих по звукам: ль_ва_ _рви_ - сущест_ва_ - кро_ви_, в третьей строфе соединенных еще и ассонансом: мое_го_ - рез_цом_ - е_го_ - образ_цом_. Он пронизывает сонет энергичной звукописью (лео_парда р_ви - в _пра_х - _кр_ови: это звуковая тема времени; а тема любимого друга оркестрована на плавном _л_: "А ко_ль_ тебе не жа_ль_ его _ла_нит..."). Все эти особенности перевода в конечном счете вызваны оригиналом, требующим высокой торжественности и музыкальной законченности.