Сергей Кормилицын - Орден СС. Иезуиты империи. О чем не принято говорить

Здесь следует сказать о другом. Мы должны не переставая выступать против механического понимания Священного Писания. Такой подход давно устарел в теологии, но продолжает существовать в качестве народного понимания, находить отражение в поэзии. Мы думаем не о словах, а о Слове, которое, в качестве современного обращения Бога, через библейские свидетельства обращено к нам. Наука, изучающая Ветхий Завет, должна перестать внушать теологии, как она это делает, религиозную историю иудеев вместо откровения Бога. В первую очередь и главным образом речь должна идти об отношениях Бога и человечества и лишь потом, возможно, о религиозной истории иудеев. Тогда мы получили бы возможность выявлять обстоятельства, имеющие отношение не только к истории иудеев, но и к истории любого народа. Тогда и прочие религиозные учения объяснялись бы через создание человечества Богом и через величие Христа. Это должно говориться, без того, чтобы отменять различие между revelatio generalis и specialis (?). Это должно делаться с оглядкой на нашу старогерманскую религию. И тем более на ее этос.

Было бы особенно заманчиво последовать этой связи, связи веры и этоса. Темы любви и смирения были основательно исчерпаны Розенбергом. Учением о христианской любви «был нанесен чувствительный удар по душе Северной Европы». [166]«Переносом внутренних акцентов от самосознания чести к смирению и состраданию было подорвано духовное существование северного человека». [167]То, что в германской этике представляло собой сплав мужества и славы, как это продемонстрировал Вильгельм Штапель, ушло навсегда. [168]Христианство умаляет мужественность и делает любовь сентиментальной. Представление о подлинной любви как о сплаве возвышенного и материального полностью исчезает. Гуманизм и любовь, о которой повествует Евангелие, находятся где-то в одной плоскости. Не слышно проклятий в адрес плотской любви, не слышно о притеснении эроса во всех его формах. В качестве высшего мерила выступает представление о чести северного человека. Считается бесспорным, что североевропейские расы развивались, сохраняя чистоту крови. Пагубное заблуждение! Прав был Герман Кремерс, когда сказал: «Немецкое развитие свободы, как и все великое, подвержено угрозе со стороны демонов. Если бы оно могло от этого уберечься! Блестящая одаренность, благороднейшие дарования являются не чем иным, как сырым материалом, нуждающимся в божественной обработке. Только тогда что-то получается. Дух является тем, что дает жизнь, а тело бесполезно. Так же как каждому не добиться мира в душе и не справиться с собственными демонами без Божьего вмешательства, так и дух благородных народов подвергается упадку, если он не вооружится правдой, не очистится и не укрепится против демонов лжи, зависти, алчности и ненависти. Подразумевая под „честью“ наглядно воспетые исландскими легендами в высшей степени пристойные германские семьи, погрязшие в родовой мести, и ссоры, длившиеся до полного искоренения семейств». [169]Народный этос, построенный на основе кровавой религии, выглядит чудовищно просто. Отделение себя от людей «низшего» сорта, уничтожение того, что не вписывается в рамки, требование стерилизации – все получается как будто само по себе. Хотелось бы однажды спросить: а как быть с природным этосом, присущим людям? Ни в чем не погрешим против истины, если скажем, что в каждом требовании, в его развитие без понимания прав и границ, заложено преступление. [170]Наконец, то же самое касается политических вопросов, связанных с расовыми проблемами. До тех пор пока они покоятся на вере в силу крови, они все вместе обречены на крушение. Хорошо, все эти добродетели уверенно связали со страданием, но не с необузданным же страданием, получаемым в состоянии аффекта! Природа, не знающая границ и потребностей, но рвущаяся к действию в своем безумном порыве, заканчивает по причине своей слепоты либо фарсом, либо разрушением.

В этом суждении мы затрагиваем пункт национал-социалистического этоса, который, находясь в связи с кровным самосознанием движения, не может быть понят в отрыве от него. Он одновременно связан с пропагандистской необходимостью вооруженного движения, о которой ниже будет сказано подробнее. Самосознание нордической расы заключается в воле к власти. Мистический идеализм связан псевдометаморфозой с этосом Фридриха Ницше. Майстер Экерхарт и Фридрих Ницше – замечательная пара. Но это больше, чем курьез. Какой-нибудь такой компромисс вполне может осуществиться в том случае, если следовать мистике. Боевой элемент движения не может заключаться в мистике. Критика Розенберга в адрес христианской этики повторяет в своих основных моментах то, что излагал Ницше. Она сливается с потоком суждений, который пытается сформировать национал-социалистическая идеология. Достаточно вспомнить два имени: Меллер ван ден Брук и Эрнст Юнгер. У Эрнста Юнгера особенно наглядно видно, что целью национализма является создание обороноспособного и авторитарного государства, которое, по его мнению, не должно иметь ничего общего с гражданским патриотизмом вильгельмовской эры.