Р. Храпко - Об этом не принято говорить

Вопрос очень важный, но однозначного ответа не имеет. Все зависит от того, какими стандартами пользоваться. Если в качестве стандарта принять гарантированное получение минимально необходимого дневного рациона в 2500 ккал, то при использовании всей пригодной для сельского хозяйства площади Земли можно сделать «счастливыми» 76 миллиардов человек против сегодняшних пяти.

Ну, а если для счастья нужна личная библиотека или видеотека, дом с бассейном, хорошим участком и красивым видом из окна, причем вдали от промышленных предприятий, но вблизи спортивных сооружений. Если нужны свободное время, интересная работа и гарантированное обеспечение в старости, и чтобы на каждого человека приходилось не по 4 м 2пляжа, как по нынешним нормам, и, тем более, не по 20 см 2, как было на самом деле в 1988 г. на берегу Азовского моря, а по 40 м 2, нужна, наконец, дикая природа, чтобы цветы можно было рвать и бабочек ловить без особого ущерба для них. При таком стандарте сколько людей могут быть счастливы?

Какова оптимальная численность населения при заданном уровне материальной и духовной культуры, если за критерий оптимальности принять исполнение желаний живущих? Такая постановка вопроса точно соответствовала бы цели, указанной К. Марксом: «Каждому — по потребностям».

Советским демографам вопрос об оптимальной численности населения как будто и в голову не приходит. Понятие отсутствует даже в «Демографическом энциклопедическом словаре» (1985 г.). Приведенный там термин «оптимум населения» означает не оптимальную численность живущих на данной территории, а некую скорость роста численности. Похоже, никто не интересуется, сколько людей нужно иметь в стране, чтобы они не мешали друг другу, указывается лишь, что их численность должна расти.

Зачем? Один из персонажей повести Н. Баранской «Неделя как неделя» объясняет, зачем, с точки зрения официальной, нужен прирост населения: «Уже сейчас строителей не хватает. А что будет дальше? Дальше кто будет строить?.. Дома, заводы, станки, мосты, дороги, ракеты, коммунизм… В общем, все. А защищать все кто будет? А нашу землю заселять?»

Вот и растем, как говорится, в «соответствии с хозяйственными потребностями». Правомерен вопрос: а не обнаружим ли мы в один прекрасный момент, что рекомендованный демографами рост привел к перенаселению? Впрочем, откуда мы знаем, что у нас уже сейчас нет перенаселения? Ведь оптимальная численность неизвестна. Не сталкиваемся ли мы здесь с демографическим авантюризмом? Опасность вполне реальная, тем более, что демография и демографическая география, по словам председателя Госкомприроды Н. Н. Воронцова, была разгромлена в 20—60-е годы. «Идея о конечности природных ресурсов с ходу объявлялась мальтузианством… Мы до сих пор не имеем связанной с экологией концепции демографической политики, определения оптимальной для человека и среды плотности населения» («Известия», 10.08.1989).

К слову сказать, вопрос этот волновал людей и в глубокой древности. Еще Аристотель писал: «Должно поставить предел скорее для деторождения, нежели для собственности, так, чтобы не рождалось детей сверх какого-либо определенного количества. Если же оставить этот вопрос без внимания, что и бывает в большей части государств, то это неизбежно приведет к обеднению граждан, а бедность — источник возмущений и преступлений».

Прежде, когда люди не заботились о регулировании собственной численности, рождаемость находилась на естественном уровне, примерно одинаковом во все времена. Число родившихся за год детей составляло в среднем 5 % от общей численности. При естественной продолжительности жизни такая рождаемость вызывает экспоненциальный рост населения с периодом удвоения, равным примерно 25 годам. Эту же цифру называл и Т. Р. Мальтус в 1798 году.

Однако вплоть до седьмого тысячелетия до нашей эры население удваивалось за время порядка 3000 лет, то есть оставалось неизменным. Люди тогда занимались охотой и собирательством, а при таком характере общения с природой она выдерживала только несколько миллионов человек на всей планете. Все рождавшиеся сверх этого количества должны были умереть в раннем возрасте, потому что охота и собирательство в больших масштабах приводили к исчезновению животных и съедобных растений. Таким образом, количество людей могло расти лишь до тех пор, пока не начинало ограничиваться стихийно — повышением смертности из-за нехватки ресурсов, голода, болезней, войн, — то есть, по сути, вследствие экологического кризиса. Это и было причиной фактической стационарности населения.