Владимир Максимов: Сага о носорогах

В ответ на просьбу принять и выслушать Буковского небрежно цедит:

- Буковский не из числа моих московских друзей.

Что правда, то правда. У него в Москве другие собеседники, собутыльники, соратники. Те самые, которые запытали в подвалах Лубянки русскую социал-демократию, те самые, по законам которых социал-демократическая деятельность приравнивается у них к уголовному преступлению, те самые, что приказывали своим германским сотоварищам выдавать немецких социал-демократов гестапо, те самые, что стоят за спиной восточноберлинских пограничников, стреляющих в спину его бегущим на Запад соотечественникам. Хороши друзья, ничего не скажешь!

Было, было и это было! В семнадцатом, еще двадцать четвертого октября незабвенный эсер [1] А. Керенский. бесновался в своем кабинете в Зимнем: „Опасность грозит нам только справа!". Гучков ему, видите ли, с Родзянкой грозили, а бежать ему на другой день пришлось с ними вместе и в одном направлении. Как говорится, ноздря к ноздре, рог к рогу.

Газетная сирена. Ниспровергательница основ из благородных. В сорок пятом еле унесла ноги вместе с графским титулом и бриллиантами из Восточной Пруссии. Основала еженедельник, прониклась новыми веяньями. И с тех пор, как сказал поэт, просит бури. Из русского инакомыслия признает только инакомыслие с полицейским оттенком.

- Солженицын и „Континент" обманывают Запад, у меня сведения из самых достоверных источников.

Охотно верю, учитывая круг и качество ее московских знакомств. Только куда дальше-то потащите свои бриллианты, когда придет черед уносить ноги и от этих знакомых, ваше прогрессивное сиятельство!

Носорог в сутане. Зрелище малопочтенное, но не лишенное любопытства. Блистает светскостью и эрудицией. Изящен в движениях, словоохотлив. Подхватывает любую тему. Говорит уверенно, со знанием дела. Из сыплющихся цитат и ссылок можно было бы вязать елочные гирлянды. Распираем идеей исторического компромисса:

- Мы современные люди и должны смотреть в глаза политической реальности. Марксизм наряду с христианством нашел пути к человеческому сердцу, и наш долг - потесниться.

Что говорить, все науки превзошел парнокопытный, во всем разбирается, даже в дерьме, но вот как в нем совмещается Господь Бог и „политическая реальность" вкупе с марксизмом - этого из него клещами не вытянешь. Тут он без слов бодаться кидается.

И наконец, целое стадо. Женская половина в декольте или вызывающих брючных парах, мужская - смокинги с маоистскими френчами вперемежку: весь цвет местных радикалов. Разговоры без дураков, на высшем социальном уровне: Чили, Черная Африка, терроризм как форма классовой борьбы и опять же - угнетение гомосексуалистов. Все как у людей, парижский шик.

Меня чуть не силком затаскивает в эту обитель рыцарей без страха и упрека в Баден-Бадене мой чешский друг. На этом радикальном Олимпе только две черные вороны реакции среди белоснежной стаи мучеников прогресса: я и он.

„Чего-то ты не недопонимаешь, брат, - сетую я про себя, - ведь вот волнуются люди о чужой судьбе, сытно, вольготно живут, а волнуются, значит, совесть не потеряли".

Вконец расчувствовавшись, неуверенно предлагаю:

- Господа, имею при себе кое-какую наличность, давайте скинемся - как говорится, шапка по кругу - да и пошлем в Красный Крест для вспомоществования страждущим братьям Африки или Латинской Америки.

Смотрят на меня так, будто я, простите, воздух в их компании испортил. Освобождать они, конечно, готовы, помогать - тем более, но только не за свой счет.

По домам стадо разъезжается на „мерседесах" новейших моделей. К автобусной остановке спешат только два реакционера: мой чешский друг и я.

Радиосообщение: „Вчера в Пизе из проезжавшей на полном ходу машины типа Ферари последней модели двумя выстрелами тяжело ранен секретарь местного отделения христианско-демократической партии, ехавший к месту службы на велосипеде".

Метаморфоза истории, стороны поменялись местами: имущие восстали на неимущих.

Но это о тех, кто эксплуатирует, а вот те, кого эксплуатируют.

Парижский таксист. Рыж, плотен, лет сорока с небольшим. Заискивающе беспокойно косит в мою сторону:

- Месье иностранец?

- Да, русский.

- О, русский! Из Советского Союза?

- Нет, эмигрант.

Он мгновенно тускнеет:

- Конечно, я понимаю, вы, наверное, интеллигент, вам трудно в коллективном обществе, но зато у рабочего человека там масса возможностей. И потом бесплатное лечение…