Бар-Селла Зеев - Жизнь мародера

А теперь расположим все это в порядке появления героев:

"Идиот"

"Я купил!"

"Записки сумасшедшего"

Это что за акростих? А это — суть романа, его метасюжет:

— Я, идиот, купил полный бред!!

Кто вложил это в роман? Шолохов? Но не до такой же степени он...

Нет, это — не Шолохов. Это над Шолоховым издевается автор — писатель-невольник, бесправный литературный негр. Издевается и разоблачает. Ведь все эти литературные игры в пределах элементарного курса. Рассчитаны на моментальное узнавание. Моментальное и безошибочное. Никто не вспомнит фамилию Настасьи Филипповны — Барашкова. А имя и отчество известно всякому. Другое дело — Лопахин, тут как раз никто не помнит отчества: Лопахин — он Лопахин и есть. Равно, как и Поприщин — хоть пытай, не дождешься ответа: "Авксентий Иванович"...

И автор играл:

В мае 1943 года наградил персонажей именами "Настасья Филипповна" и "Лопахин".

Шолохов не понял...

В ноябре 43-го автор осмелел и запустил Лопахина в вишневый сад.

Шолохов не понял!

И тогда, в феврале 1944 года, автор совсем распоясался и ввел Поприщенко...

А Шолохов все равно ничего не понял!!

Но это, хоть и опасные, но — мелкие пакости. А такой отчаянный автор где-то, но должен был сказать правду.

И он её сказал! С самого начала (5 мая 1943 года) Иван Звягинцев жалуется, что никак у него переписка с женой не наладится. А почему? А потому:

"Беру письмо, руки дрожат, распечатал — и так меня жаром и охватило!

Пишет: "Здравствуй, мой любимый котик!", а дальше <...> на четырех тетрадочных страницах про любовь <...>, а в одном месте зовет меня не Иваном, а каким-то Эдуардом. Видно, из книжек списывает про эту проклятую любовь, иначе откуда же она выкопала какого-то Эдуарда, и почему в письмах столько разных запятых? Сроду об этих запятых она и понятия не имела <...>" [44] Шолохов М.А. Собр. соч.: В 8 т. Т.7. С.66-67 .

Ох, не об одной гражданке Звягинцевой тут речь...

Впрочем, и о ней тоже. Что за книжки такие она читает? Мало что про любовь, так еще Эдуард какой-то приблудился...

Никаких Эдуардов в национальном литнаследстве, вроде бы, не имелось... Поэтому обратим внимание на сопутствующий момент: Настасья Филипповна Звягинцева по ошибке называет Эдуардом своего законного мужа Ивана. А такая операция с именами выводит на совершенно конкретный литературный факт: пьесу Максима Горького "На дне" и её героиню, "девицу 24 лет" с именем самым что ни на есть подходящим — Настя!

Вот она впервые появляется в первом акте:

"Барон (выхватив у Насти книжку, читает название). "Роковая любовь"... (Хохочет.) <...> Эй, ты, роковая любовь! Очнись!" [45] Горький М. Собр. соч.: В 30 т. Т.6. М.: ГИХЛ, 1950. С.106, 107

А во втором акте мы знакомимся и с содержанием Настасьиного чтения:

"Настя (закрыв глаза и качая головой в такт словам, певуче рассказывает). Вот приходит он ночью в сад, в беседку, как мы уговорились... а уж я его давно жду и дрожу от страха и горя. Он тоже дрожит весь и — белый как мел, а в руках у него леворверт... <...> И говорит он мне страшным голосом: "Драгоценная моя любовь... <...> Ненаглядная, говорит, моя любовь! Родители, говорит, согласия своего не дают, чтобы я венчался с тобой... и грозят меня навеки проклясть за любовь к тебе. Ну и должен, говорит, я от этого лишить себя жизни..." А леворверт у него — агромадный и заряжен десятью пулями... "Прощай, говорит, любезная подруга моего сердца! — решился я бесповоротно... жить без тебя — никак не могу". И отвечала я ему: "Незабвенный друг мой... Рауль"

<...>

Барон (хохочет). Настька! Да ведь... ведь прошлый раз — Гастон был!

Настя (вскакивая). Молчите... несчастные! Ах... бродячие собаки! Разве... разве вы можете понимать... любовь? Настоящую любовь? А у меня — была она... настоящая! <...>" [46] Горький М. Собр. соч.: В 30 т. Т.6. М.: ГИХЛ, 1950. С.144-145 .

Наложить этот монолог на Настасью Филипповну Звягинцеву — и пробела не останется: от имени и круга чтения до перепутанных имен... А если кому-то вдруг взбредет в голову прочесть её письма мужу — пожалуйста:

"Настя. <���…> И вот — отвечаю я ему: "Радость жизни моей! Месяц мой ясный! И мне без тебя невозможно жить на свете... потому как люблю я тебя безумно и буду любить тебя, пока сердце бьется в груди моей!"

<...>

Барон (<...> смеется). <...> Это ведь все из книжки "Роковая любовь"... Все это — ерунда!" [47] Горький М. Собр. соч.: В 30 т. Т.6. М.: ГИХЛ, 1950. С.145-146 .

А поскольку пьеса называется "На дне", не представляет труда обогатить уже выстроенный метасюжет еще на один оскорбительный параметр — "подонок"... [48] При обсуждении настоящей статьи на культурологическом семинаре "Солнечного сплетения" в Иерусалиме (28 июня 2001 года) Михаил Вайскопф напомнил анекдот-каламбур, имевший хождение в 60-х годах: "Что такое подонок? — Писатель, работающий на Дону...". Апелляция к горьковской пьесе равносильна прямому называнию имени Шолохова, если допустить, что возраст анекдота на четверть века почтеннее: Александр Щуплов (Щуплов А. Литература бывает бездоходной — но не безотходной // Субботник [приложение к "Независимой газете"], 2000, № 20 [27.05]) полагает, что причиной появления анекдота послужило неудовольствие Шолохова по поводу того, что А. Синявского и Ю. Даниэля не приговорили к расстрелу. Своей скорбью М.А. Шолохов поделился 1 апреля 1966 года с делегатами XXIII съезда КПСС (Шолохов М.А. Указ. соч. Т.8. С.352).