Дмитрий Быков - На пустом месте

Васильев и Орлов вместе учились в каком-то техническом вузе, чуть ли не в ИХМе. И написали материал в газету – письмом, самотеком. И его напечатали. В результате оба они пришли туда работать. Васильев лучше всех писал, этого не отрицали, кажется, даже монстры вроде Аронова и Новоженова. Орлов писал гораздо меньше. Я его и не помню пишущим. Васильев иногда правил мои тексты (противное слово «заметка» вызывает у меня почти такую же идиосинкразию, как у поколения девяностых – не менее противное уголовное слово «статья»). Орлов просто посылал меня за портвейном. За портвейном я бегал довольно быстро, поэтому в редакции меня ценили. Еще я бегал на всякие мероприятия, на которых Васильева с Орловым могло и вырвать с похмелья. Например, на встречи ветеранов с коллективом какого-нибудь подмосковного ПТУ.

Никогда не забуду, как вместо Васильева электричкой поехал в город Долгопрудный, в какой-то местный техникум, на встречу с маршалом авиации Пстыго. Покойный маршал носил именно такую фамилию. Он долго и грозно вещал учащимся о том, что в армии должны обязательно служить все . Сердце мое замирало. Я не хотел служить в армии, но потом все равно пришлось. Орлова и Васильева часто посылали на такие мероприятия, но ходил на них обычно я. Поэтому к моменту поступления на журфак у меня было не требуемых пять, а штук сорок больших публикаций, некоторые из которых вызывали даже негативную реакцию ЦК ВЛКСМ. Внятно помню, как отмечал свое поступление в редакции – все тем же портвейном. Вошел Орлов.

– Какие же вы все тут евреи!- сказал он горько.- И ты, Ригин, еврей, и ты, Васильев, еврей… И ты, Быков, такой маленький, а уже такой еврей!

Имелось в виду, что мы все очень заботились о своей карьере и нуждах низкой жизни, а он никогда.

И действительно – как все люди, никогда ни о чем не заботящиеся, он получал от судьбы куда более щедрые подарки, чем все эти отвратительные труженики и карьеристы, вечно одержимые офисными добродетелями вроде умеренности и аккуратности. Орлов сменил страшное количество занятий – он был креативным редактором мостовщиковско-яковлевской «Столицы», продюсировал каких-то наших звезд и привозил в Москву американских, писал «заметки», сочинял рекламные слоганы и даже снимался в роликах. Однажды в «Столице» стали постранично воспроизводить его паспорт. Это не заняло много места, потому что в паспорте были две, что ли, страницы. С именем и фамилией, но без фотографии.

У Орлова было много девушек, женщин и баб. Все они его безумно любили. Многие любят и до сих пор. Орлову не надо ни за кем ухаживать – все сами ухаживают за ним, потому что по нему видно, до какой степени он может без всех обходиться. Женщины этого не прощают. Они стайками слетаются на такое пламя, желая доказать, что вот именно без нее-то ты, сволочь, и не обойдешься. У меня была потом одна девушка Орлова. Он был ее первым мужчиной, и она до сих пор не могла забыть удивительных ощущений, испытанных при этом. Я даже не пытался с ним конкурировать. Однажды мы с ней приехали в Крым, в Севастополь, и первый человек, который нам там встретился, был, естественно, Орлов. Она вся затряслась, а он ее не узнал.

Меньше всего, однако, я хотел бы здесь представить его холодным денди, эгоцентриком и вообще свиньей. Орлов – один из самых чистых людей, кого я вообще знаю. Именно поэтому его все так зае…ало. Грязные-то люди плавают во всем этом, как рыба бычок в полной презервативов Москва-реке, и чувствуют себя отлично. Орлов обладает феноменальным нравственным чутьем, бескорыстием и отзывчивостью. Как это положено поэту. Он умеет любить – не жить совместно, прошу подчеркнуть, а любить. Потому что всякая любовь мимолетна, я имею в виду настоящую. Ее убивает даже совместное пробуждение, а не только какая-нибудь там долгая счастливая жизнь. И вот эти два-три часа любви Орлов отрабатывает по полной программе, так, что только они потом и помнятся всегда. Нас, скучных постоянных любовников и мужей, омерзительных, как старые тапочки, не выбрасывают только потому, что без тапочек холодно. Орлов – это классический принц на одну ночь. Потом бьют часы, и ты для него превращаешься в тыкву.

Однако в эти два-три часа, на которые судьба сводит человека с Орловым, человеку достаются самые возвышенные эмоции, которые вообще бывают. Лучшее русское любовное стихотворение последнего времени написал опять-таки Орлов, оно вот:

Один человек состоял из ушей,

Х…я и бороды,

Другой – из красивой шеи своей