Русский Newsweek №37 (304), 6 - 12 сентября 2010 года

Автор: Надежда Иваницкая, Никита Максимов

За ошибки врачей заплатит государство – если пациенту удастся убедить чиновников

Татьяна Николаевна, воспитательница детского сада, летом прошла диспансеризацию в районной поликлинике. Ей сделали рентген молочных желез и немедленно поставили диагноз — «рак». На все вопросы о том, что делать и есть ли надежда, врач и медсестра хором отвечали: все очень плохо. «Мама уже стала подыскивать место на кладбище, когда я убедила ее пойти в другую больницу», — вспоминает ее дочь Ирина. Во второй больнице врачи сказали, что никакого рака нет, а в третьей посмотрели на сделанное в первой клинике УЗИ и сделали вывод: принятое за опухоль место на снимке — это на самом деле попавший в кадр палец.

В случае с Татьяной Николаевной дело ограничилось моральным ущербом, но есть много историй с плохим концом — врачи неправильно ставят диагноз и начинают неправильно лечить. По данным Института медицины США, в стране от врачебных ошибок ежегодно умирает около 100 000 человек. В России подобной статистики нет, но в общественной организации «Лига пациентов» прикинули, что, с поправкой на численность населения, у нас получится 50 000 смертей. Это при условии, что российская медицина не хуже американской, говорит президент «Лиги пациентов» Александр Саверский.

Сейчас, если пострадавший или его родственники хотят возместить ущерб от врачебной ошибки, им приходится судиться, причем с неясными перспективами. Ежегодно в суды поступает около 700 дел о врачебных ошибках, только 200 из них решаются в пользу пациента. Минздрав разработал законопроект о страховании ответственности врача. После его принятия у граждан появятся шанс получить компенсацию за нанесенный ущерб, а главное — четкие критерии: в какой больнице делать сложную операцию, а куда лучше не показываться. Но все это только с 2013 года.

Основной принцип законопроекта — не надо доказывать вину врача, надо доказать, что лечение причинило вред. «Мы приняли решение страховать не пациента и не врача, а ответственность медицинской организации», — объясняет замминистра здравоохранения Юрий Воронин. Заключать договор с каждым пациентом хлопотно, а застраховав каждого врача, по американскому образцу, можно получить неоднозначные результаты. Врач боится ответственности, поэтому в США треть родов (при норме в 15%, принятой ВОЗ) происходит при помощи кесарева сечения, так меньше вероятность осложнений.

В России система будет устроена так: с 2013 года у каждой больницы и поликлиники появится полис по страхованию ответственности — без него просто нельзя лечить больных. Для больниц это означает новые расходы, но их компенсирует бюджет за счет денег, идущих сейчас на обязательное медицинское страхование, считает директор правового департамента Минздрава Сергей Вельмяйкин. Государство готово к новым тратам, уверяет глава Федерального фонда ОМС Андрей Юрин, — с 2011 года вырастут взносы работодателей в фонд ОМС. А вот коммерческие клиники будут вынуждены переложить новые затраты в стоимость услуг, признается сотрудник одной из них.

В случае смерти пациента по вине медицинского учреждения его родственники получат 2 млн рублей, при наступлении инвалидности пострадавшему заплатят от 500 000 до 1,5 млн рублей, в зависимости от группы. Но авторы законопроекта сразу оговариваются — за зашитый в желудке тампон деньги не полагаются, о возмещении морального вреда речи тоже не идет.

Базовая ставка тарифа составит примерно 2% годового бюджета больницы. По расчетам директора Института проблем общественного здравоохранения Юрия Крестинского, это означает, что крупные больницы будут платить ежегодно за страховку 2–3 млн, мелкие по 400 000 рублей. Выплаты достанутся только самым крупным российским страховым компаниям, критерии доступа Минздрав установил жесткие, под них подпадает лишь пять-восемь компаний. При этом российские страховщики добились, чтобы к страхованию ответственности не были допущены иностранные компании.

У страховщиков по новому закону будет важная миссия — оценить уровень рисков для каждой больницы. Компании смогут повышать или понижать базовую ставку тарифа, в зависимости от длительности работы организации, количества наступления страховых случаев и качества оборудования и технологий. Чем ниже этот коэффициент, тем лучше качество оказания медицинской помощи, говорит глава ФФОМС Андрей Юрин. Информация о тарифе должна быть публичной, чтобы пациент мог понять, на что ему рассчитывать. «Мы не боимся, что все пойдут лечиться в одну клинику, — у человека всегда есть ограничения, в том числе территориальные», — говорит Юрин. Сейчас, считает Крестинский, пациент, приходя в больницу, не знает, хорошая она или плохая. Страховые компании вряд ли будут приукрашивать картину, ведь они рискуют рублем: если в больнице будет много страховых случаев, то они не покроют расходы.