Александр Розов - Тихий Апокалипсис

Тем временем, зрелость очень медленно (поскольку наш герой ведет вполне здоровый образ жизни) переходит в старость (если верить даже самым осторожным прогнозам развития биологии и медицины, это будет происходить в любом случае после 80 - 90 лет, а более оптимистические прогнозы относят этот срок далеко за 100-летнй рубеж).

По мере медленного старения организма, постепенно отходят на задний план интересы и удовольствия, так или иначе связанные с собственным телом Последние лет 30 жизни наш герой проводит в основном в процессе интенсивного виртуального (сетевого) общения - поскольку только там он продолжает ощущать себя полноценной личностью. С определенного момента его физическим состоянием непрерывно занимается «робот-врач», в пределах возможного поддерживая в пределах условной нормы функции организма. Чем глубже заходят процессы физического старения, тем чаще человек «отключается» в результате недомогания или просто внезапного сна. И тем чаще «робот-референт», заменяет «отключившегося» хозяина не только в экономических, но и в личных делах. Возможно, начиная с какого-то момента времени, «робот-референт» технологически вынужден вмешиваться в виртуальное общение хозяина, «перехватывая управление», когда тот теряет адекватность восприятия и «выпадает» из потока событий. Такое происходит, все чаще, и вот, в один прекрасный день, наш герой засыпает и больше не просыпается. Но его история на этом не заканчивается.

Итак, что же происходит ПОСЛЕ. То, что физически осталось от человека после его биологической смерти, повторяет судьбу всех бытовых отходов в «электронном коттедже». Это, однако, совершенно не отменяет функций «робота-референта». Тот продолжает вести от имени фактически покойного переписку, участвовать в «виртуальных мероприятиях» и вообще «управлять делами». И (что существенно), скорее всего, никто из знакомых покойного не замечает подмены. На самом деле подмены в чистом виде не происходит - поскольку «робот-референт» к моменту физической смерти хозяина уже неотличим от него при виртуальном общении (такое уже описано в некоторых работах по виртуальной реальности под названием «симулякр личности»). Иначе говоря, любой виртуальный собеседник нашего героя просто не заметит его смерти. Значит ли это, что разница между жизнью и смертью исчезает? Философский вопрос. Ясно лишь, что жизнь и смерть становятся гораздо менее определенными (в некотором смысле даже условными) понятиями.

На этой ноте мы простимся с нашим героем (не то покойным, не то вечно живым) и попытаемся подвести какие-то итоги.

Как ко всему этому относиться?

Можно - как к трагедии человеческой цивилизации. Мертвые будут обитать среди живых, а живые, мало отличаясь от мертвых, добровольно похоронят себя в «электронных коттеджах»., История закончится, человечество, как раса перестанет существовать, Земля опустеет.

Можно - как к рывку в светлое будущее. Смерть побеждена, расстояния упразднены, время приручено. Завтра люди, создавшие собственную среду обитания, начнут спокойно завоевывать космос - поскольку «человеку индивидуальному» равно комфортно на Земле, на Плутоне или в космическом корабле, летящем от первой к второму.

Мы постараемся не впадать ни в одну из этих крайностей и посмотреть на вещи разумно - с высоты опыта человеческой истории, насчитывающей несколько тысяч лет.

Во-первых, картина, которую мы нарисовали, является крайне упрощенной. Довольно значительная часть людей (по нашей оценке - никак не меньше 10 %) все же будет существовать в основном в «реальном» (т.е. физическом) мире. Для одних это будет связано с мировоззренческими (например, религиозными) соображениями, для других - с экономическими (работа в физическом мире, вероятно, в силу сопряженных с ней неудобств, может стать очень высоко оплачиваемой).

Так что человечество, как биологический вид, отнюдь не исчезнет. Людей на Земле окажется не меньше, чем в начале XX века.

Во-вторых, те, кто существует в основном в «виртуальном» мире, как говорилось выше, разобьются, как минимум, на две неравные группы: выпавшие из процесса развития «постцивилизации» (гедонистическая модель) и обеспечивающие этот процесс (креативная модель).

По понятным причинам, нам интересна именно вторая группа. Будем исходить из того, что исходная (врожденная) склонность к креативной деятельности в любую эпоху существует у примерно одинакового процента людей (современная статистика говорит, что таких около 15%). Для этих людей характерно заниматься творчеством в любом случае, если только им в этом активно не препятствуют. Заметим: к гедонизму эти люди не склонны - та же статистика говорит, что они даже не подпадают под наркотическую зависимость. Применительно к нашей модели постиндустриального мира это означает не только что 15% людей постоянно занимаются креативной деятельностью (поскольку для них это естественное состояние), но и что результаты этой деятельности в основном легко находимы и доступны для заинтересованных лиц (поскольку таковы свойства глобальных информационных сетей с развитыми поисковыми системами).