Газета Завтра Газета: Газета Завтра 882 (41 2010)

Конечно, такие песни, как "То не вечер...", "Отговорила роща золотая...", или даже "Ой, мороз, мороз, не морозь меня...", — вечно живая классика, но они всё-таки были созданы в прошлом.

А "Песня о комбайнёрах" и "Ромашки" — это наше настоящее. Будучи хотя бы единожды услышанными, они не просто "цепляют за живое", а продолжают звучать в душе.

Две — да, пока всего две — лучшие песни Игоря Растеряева (он же — "Че Гевара"), питерского актёра с волгоградскими корнями, — как раз из этого, пробуждающего народную историческую память, ряда. Наверное, совсем не случайно они появились именно сегодня, когда властные либералы почти открыто провозгласили лозунг "За Россию без русских!", а самих русских буквально пытаются лишить имени, повсеместно заменяя "россиянами" и выпуская даже школьные учебники "российского языка".

Причём не просто появились, а сразу получили всеобщее признание и распространение. Потому что после долгих лет молчания в них просто и бесспорно высказалась та самая "народная душа", существование которой отрицалось и отрицается всеми идеологами "рыночных реформ". Но что они смогут возразить против этого?

РОМАШКИ

Весь день по небу летают

Какие-то самолёты.

Они на отдых в Паттайю,

Наверно, возят кого-то.

А я один в чистом поле

Иду-бреду по бурьяну

К погибшим от алкоголя

Друзьям Ваську и Роману.

У меня лежит

Не один товарищ

На одном из тех

Деревенских кладбищ,

Где тёплый ветерок

На овальной фотке

Песенку поёт

О палёной водке.

Себе такую дорогу

Ребята выбрали сами.

Но всё же кто-то, ей-богу,

Их подтолкнул и подставил,

Чтоб ни работы, ни дома,

Чтоб пузырьки да рюмашки,

Чтоб вместо Васи и Ромы —

Лишь васильки да ромашки.

У меня лежит

Не один товарищ

На одном из тех

Деревенских кладбищ,

Где тёплый ветерок

Скачет изумлённо,

Синие кресты

Помня поимённо.

Но все слова бесполезны,

И ничего не исправить.

Придётся в кружке железной

Букет ромашек поставить.

Пускай стоит себе просто,

Пусть будет самым красивым

На деревенском погосте

Страны с названьем Россия.

Ничего тут уже не возразишь. Всё так, как спето. Без надрыва, без каких-то пустых угроз "врагам России". У нынешней России, как известно, нет врагов. "Сучка Кондолиза Райс" и "отребье натовское", упоминаемые в "Песне о комбайнёрах", — не враги, по большому счёту. У нас, русских, главный сегодня враг — всё-таки мы сами, когда одни довольны тем, что летают на отдых в Паттайю, а другие неприметно и одиноко гибнут — не только от палёных водок, а от утраты смысла своей жизни...

Конечно, таких песен их автору, что называется, не простят. Конечно, то "чисто поле", в которое он, русский комбайнёр с ромашками, вышел, является сегодня полем жестокой, беспощадной и неравной битвы. Но и полем русской Победы. Таким же, как Куликово, Бородинское или Сталинград, откуда родом Игорь Растеряев.

Тюремная Одиссея Василия Шульгина: Материалы следственного дела и дела заключенного. Составители: В.Г.Макаров, А.В.Репников, В.С.Христофоров. — М.: "Книжница/Русский путь" 2010, 480 с.

Читая стенограммы допросов Василия Витальевича Шульгина, я вспоминаю одну родовую историю. Мой прадед Михаил Титович Ф., будучи представителем известного купеческого семейства, в десятых годах принимал у себя в кабинете крупного промышленника и думского деятеля Александра Гучкова. Время было относительно спокойное, но в первом ящике стола прадед всегда предусмотрительно держал заряженный револьвер. Визит Гучкова родил в голове Михаила Титовича дикую и страшную фантазию: вот бы сейчас достать револьвер, да и выпустить все семь пуль в высокого гостя. Черная мысль поднялась откуда-то из подсознания и тут же улетучилась. Зато много-много лет спустя мой прадед сказал: "Если бы я знал тогда, что Гучков будет участвовать в отречении Государя, я бы ни секунду не сомневался. Непременно воплотил бы свой темный помысел…"

Так вот: мне почему-то кажется, что в отношении другого думца, приехавшего во Псков принимать отречение Николая Второго, мой прадед был бы менее строг и категоричен.

Надпись на мемориальной доске, установленной автору книг "Дни" и "1920" во Владимире, гласит: "В этом доме с 1960 по 1976 гг. жил выдающийся общественный и политический деятель Василий Витальевич Шульгин."

Но именно как политический деятель Шульгин потерпел фиаско. И случилось это еще 2 марта 1917 года, когда идейный монархист выступил в роли фактического могильщика монархии. Этот блокиратор политической стези Василия Витальевича всю жизнь давал о себе знать. Оказывается, даже в хрущевском СССР Шульгину косвенно ставили в вину все те же достопамятные события: "Вслух высказывать осуждения Партии нельзя. Я говорю: