Нас запугивают? Да.
Особо эффективным подобный террор может оказаться в силу сочетания двух факторов. Первый — коррумпированность нижних звеньев в правоохранительных органах, второй — загадочная истерика против «ксенофобов» наверху. С любым одним еще можно было бы сладить, но факторов два. Первый не несет в себе никакой новизны — коррумпированность милиции сделалась притчей во языцех еще при Ельцине. А вот откуда взялся второй — очень хотелось бы понять. Речи об «антирусском режиме» и «кровавой диктатуре» оставим демагогам из оппозиции. Путин, конечно, никакой не диктатор. Однако если в первый свой срок он приобрел популярность в народе на борьбе с терроризмом, то на излете второго срока основная борьба внутри страны, кажется, пошла с «ксенофобами». Сводки о раскрываемых то там, то здесь подготовках террористических актов проходят как-то мимоходом, без эмоций и комментариев. Еще немного, и виновниками всех террористических актов окажутся не исламские экстремисты, а все те же «ксенофобы».
Ну откуда, словно по команде, сильные мира сего начали выговаривать это нелепое слово — «ксенофобия»? К русскому народу оно нейдет никак. В массе своей русский человек безалаберен, склонен впустую распылять свои душевные и интеллектуальные силы, бранить всех и вся в пустых разговорах, но вместе с тем — он доверчив, отходчив, отзывчив на чужую беду и долготерпелив. По сути, у нас и антисемитизма-то не было никогда («космополитические» кампании шли от власти, не снизу). Мы — не поляки, в конце-то концов, вот они, да, могли бы рассказать о своем антисемитизме немало интересного, если бы, конечно, захотели. Но антисемитизм это конкретика, а вот ксенофобия — абстракция, платоновский плод, падающий на прилавки, когда не хочется уточнений, ибо уточнения выявили бы нежелательные факты.
То и дело на карте России вспыхивают тревожные огоньки, болевые точки: Кондопога, Сальск, Ставрополь, Омск… Во всех случаях власть откликается стандартно — начинает бороться с «ксенофобией» и искать «провокаторов». Сколько это будет продолжаться? Сколько можно игнорировать и сдерживать народные волнения? В деле Ульмана власть откровенно чихнула на суд присяжных, перед которым обязана была склонить голову, ибо суд присяжных — суд того самого народа, которому эта самая власть служит. С делом Ульмана, впрочем, все относительно понятно. Ни для кого не секрет, что так называемое «мирное население» в Чечне энергически сотрудничало с боевиками. Мягкими способами отучить его от этой привычки не представлялось возможным. Из двух зол приходилось выбирать меньшее. Но теперь, в обмен на лояльность Кадыровых, власть посылает армии «меседж»: поменьше заботься о собственной жизни, а то угодишь под суд. Ошибка Ульмана в условиях партизанской войны трагична, но вполне естественна. Поняли это и присяжные, чего тут не понять. Власть же сигналит: кто-то все равно должен погибнуть, так пусть этим кем-то в следующий раз окажется наш военный. Чтобы военный в следующий раз не принял мирных жителей за партизан, его обязали принимать всех партизан за мирных жителей. Не очень дальновидно в отношении той самой армии, благодаря которой Чечня вышла из-под дикости шариата, но хотя бы объяснимо.
Но трудно сразу увидеть причины всей генеральной линии. Борьба с «ксенофобией» ведется не только в интересах кавказцев — граждан РФ, но и в интересах кавказцев и азиатов с совсем иным подданством. Весной же в Киреевске умер подросток Вячеслав Герасимов, избитый азербайджанцем — торговцем фруктами. Тот торгует и по сю пору. Мальчик же сам себя, как выяснилось, ударил палкой по голове, притом был ксенофобом и метил в азербайджанца. Вот что это такое? Издержки ориенталисткого курса, тени, брошенные поездкой нашего гаранта конституции по Среднему Востоку? Или напротив — демонстрация «толерантности» перед Западной Европой? То и другое одновременно?
В Западной Европе давно вошел в оборот термин «положительная дискриминация». Если на собеседование приходят цветная женщина и белый мужчина, работодатель, при прочих равных, отдает предпочтение цветной женщине. Но это их, западноевропейские погремушки, пусть до поры играют. Русскую же нацию, подавляющее большинство в стране, кажется, начали подвергать «положительной дискриминации» без спросу: а хотим ли мы ей подвергаться?
Долг общественных сил, партий — понять причины столь странной внутренней политики, а затем попытаться вразумить власть, начать с нею диалог, не позволить отбиться клишированной скороговоркой о ксенофобии и толерантности. А мы, то общество, до которого нет дела Общественной Палате, не должны также позволить втоптать патриотические организации в маргинальную нишу.
Читать дальше