И с первого дня на новом месте в поселке Новый мы не только учились, но и работали. Потом вообще перестали учиться, только работали. У нас были свиньи, лошадь, куры, еще какая-то живность. Детский дом занимался выживанием, и все должны были работать, чтобы кушать. Зачем учиться? Директор говорил, что труд сделал из обезьяны человека. Но научить трудиться по-настоящему нас так и не смогли. Потом трудно объяснить уже взрослому человеку, как нужно работать. Что есть коллектив, с которым надо строить отношения, есть трудовая дисциплина, наконец. В детском доме так извратили понятие ценности труда, что повзрослевшим детдомовцам идти работать просто уже не хотелось. Многие искали иные пути и находили — в тюрьме ведь тоже кормят бесплатно…
Работа
Нас сразу определили в бригаду по уборке свинарника, и мы получили клички "свинари". Свинарник был не худший вариант. Ведь могли еще послать пилить дрова, грузить уголь, копать огород… Старшие в этом не участвовали, в их обязанности входило радостно гонять нас на работу. Средние следили за нами. Они тоже свое уже отработали и готовились стать старшими. Так потом было везде и всегда, работники детских домов понимали, что управлять младшими удобно с помощью старших, которые когда-то ведь тоже были младшими и прошли через тот же горький опыт. Страх и еще раз страх — вот на чем держалась воспитательная система детского дома тех лет. Потом я с этим столкнулся в армии, "дедовщина" не стала для меня открытием, но к чему такой опыт семилетнему мальчику или девочке, оказавшемуся под опекой государства? По какому праву взрослые дяди и тети перекладывали свои воепитательные функции на плечи обозленных на все и вся старших детей?
Как-то с товарищем чуть постарше мы присели отдохнуть в дровне. Директор, увидев, что мы не работаем, схватил меня за ухо и поднял за него, произнеся в лицо: "Кто не работает, тот не жрет". Потом я долго пилил дрова. А врачу сказал, что ухо задело пилой. Она обрадовалась, что я такой сообразительный и не создаю проблем, дала мне витаминку, не забыв сунуть себе в рот другую (что меня почему-то насмешило тогда).
"Учеба"
Как ни странно, учился я хорошо, даже очень. Был старателен, прилежен. В дневнике всегда красовались только высокие отметки, за что мне, впрочем, порой доставалось. Придет старший и спросит: кто лучше всех учится? Никто никого вслух не выдавал, но все смотрели в мою сторону или еще на такого же бедолагу-отличника, и приходилось идти поливать огород. Или нас гнали за сигаретами в магазин, или собирать "бычки" на улице.
Как-то старшие собрали всех и сказали, что они решили "снять" телевизор, нужна массовка в магазине. Мы "помассовались" — а куда денешься?
Потом в милиции нашли крайнего из числа средних, посадили на "малолетку"…
Поселок занимался добычей торфа. Мы гоняли вагонетки по железнодорожной ветке, катались, чуть не врезаясь в проходящие электрички. А еще клали на рельсы монетки для расплющивания — интересно деньги плющить.
По поселку пройти спокойно было нельзя — местные всегда задирались, обзывали "инкубаторскими". То же было и в суздальском, и в других детских домах — нас чуяли за версту.
Я всегда носил с собой камень-гальку в кармане, так было проще отбиться от местных мальчишек. Обычно окружив тебя со всех сторон, они начинали обзываться, пинать ногами. Я крутился как волчок и все размахивал рукой, в которой был зажат камень. Никто не хотел получить в лоб, они отскакивали, тут и надо было делать ноги, а бегал я быстро… Уже у забора детского дома орешь как шальной-больной. "Наши" услышат — и пошла драка под забором. Я камнем не бил, не принято было. Потом настала мода отливать из свинца машинного аккумулятора "свинчатки" и носить в карманах на всякую битву. У меня тоже была "свинчатка". В боксе есть удар, "свинг" называется. Вот и мы старались свинговать плавленым свинцом. Был момент, когда весь мужской коллектив детдома местные вызвали на общее побоище, и мы, младшие, получили от старших заказ — отлить побольше свинцовых кастетов. Мы "кузнечили", как перед Куликовской битвой, старшие нам даже еду носили.
Я только позже понял, откуда у поселковых такая злоба на нас. В школе "наши" "чистили" карманы, тащили что под руку попадет, обирали сады и огороды. Получается, поселковые были правы.
А как-то раз я застрял на сеновале, и туда пришли старшие — он и она — "поиграть". Помню их имена и фамилии по сей день. И они мне долго "поминали", как я вылез из-под сена в самый разгар "игр". Хорошо, что она его удержала, он убил бы, наверное.
Читать дальше