Габриэль Городецкий - Роковой самообман

48-часовое пребывание Молотова в Берлине прослежено историками буквально по минутам, и нет нужды повторять все это здесь. Однако господствует взгляд на этот визит как на заговор с целью развалить Британскую империю и поделить весь мир. Эта точка зрения не отражает ожесточенного соперничества из-за Балкан, развернувшегося в Берлине. В своем капитальном труде «A World at Arms» {396} 396 Weinberg G.L. A World at Arms: A Global History of World War II. Cambridge, 1994. , задающем тон исследованиям по Второй мировой войне, Герд Вайнберг остается верен своим прежним тезисам, опровергнутым материалами недавно открывшихся российских архивов {397} 397 См. выше о директиве Сталина касательно Британской империи, с. 78–79. , что советская внешняя политика была идеологически ориентированной, экспансионистской и агрессивной по отношению к Британии. Его утверждение, что русские «всегда рады были помочь немцам доставить неприятности англичанам в Азии», естественно ведет его к заключению, будто визит Молотова отражал «продолжительное плодотворное сотрудничество между ними, направленное против Великобритании». Далее он заявляет, что Молотов настаивал на «реальном и немедленном продвижении Советов к Проливам и в итоге к Средиземному морю», хотя, как мы видели, стремление к Проливам ограничивалось Босфором, отражая заботу о контроле над Черным морем, а не интерес к Дарданеллам, который подразумевал бы какие-то амбиции в отношении юга.

Ход переговоров Молотова в Берлине представляет яркий контраст помпезности его отъезда с Белорусского вокзала 11 ноября в сопровождении большой советской делегации. Пасмурное небо и надоедливый мелкий дождь, встретившие Молотова на следующее утро, когда его специальный поезд прибыл на Ангальтский вокзал Берлина, словно знаменовали дальнейшие события. Впрочем, Молотова ждал самый сердечный и вдохновляющий прием. Встречали его Риббентроп и фельдмаршал Кейтель. Вокзал украшали советские и нацистские флаги над широкой цветочной гирляндой, задрапированной розовым.

Снаружи оркестр играл «Deutschland, Deutschland über Alles» {398} 398 Германия, Германия превыше всего (нем.). , и впервые после 1933 г. был исполнен «Интернационал». Затем черный лимузин «мерседес» отвез Молотова в претенциозный отель «Бельвю». Времени даром не теряли и вскоре после завтрака отправились на предварительную беседу в Рейхсканцелярию {399} 399 Berezhkov V. History in the Making. P. 7 — 50. .

В самом начале предварительной встречи с Риббентропом Молотов ясно дал понять, что русские не удовлетворены гитлеровской идеей определения сфер влияния «в широких чертах». Учитывая условия, изложенные в директиве Молотову, вряд ли стоит удивляться, что его нисколько не соблазнило предложение Советскому Союзу искать выход в Персидский залив. Последовала долгая дискуссия по Турции и Проливам (весьма показательно пропущенная в германских протоколах), в ходе которой русским предложили пересмотр конвенции в Монтре, но без всяких дальнейших гарантий {400} 400 АП РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 675. Л. 21–30; DGFP. XI. P. 533–541. Протокол встречи Молотова с Риббентропом, 12 нояб. 1940. . По первому впечатлению, довольно иронически сообщал Молотов в телеграмме Сталину, германские «ответы в разговоре не всегда ясны и требуют дальнейшего выяснения». Риббентроп намеренно избегал четкого определения сфер влияния, предпочитая соглашение в принципе, могущее послужить сиюминутным германским интересам vis-a-vis Англии {401} 401 АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 338. Д. 2314. Л. 11–18. Молотов — Сталину, 13 нояб. 1940. .

Гитлер встретил Молотова нацистским салютом, «неестественно вывернув ладонь». Он пригласил его в комнату для отдыха, где к ним присоединился Риббентроп. Гитлер был «на удивление приветлив и дружелюбен… стремился завоевать личное расположение Молотова и хотел, чтобы тот разделил его взгляды». Так как Молотов ожидал враждебности, неудивительно, что он вернулся в отель, испытывая, по наблюдениям, «явное облегчение от любезности Гитлера» {402} 402 Hilger G., Meyer A.G. The Incompatible Allies: A Memoir-History of German-Soviet Relations, 1918–1941. New York, 1971. P. 323. . И все же негибкая позиция Молотова подтвердила гитлеровские опасения по поводу курса советской внешней политики и поставила под сомнение возможность мирного урегулирования. Между двумя их главными встречами Сталин в телеграмме инструктировал Молотова не отклоняться от директивы, напоминая: «Мирное разрешение не будет реальным без нашей гарантии Болгарии и пропуска наших войск в Болгарию, как средства давления на Турцию» {403} 403 АВП РФ. Ф. 059. On. 1. П. 339. Д. 2315. Л. 35–36. Сталин — Молотову, 13 нояб. 1940. .