Михаил Зыгарь - Война и миф

— Нет.

Цыган махнул на меня рукой и обреченно пошел прочь, назад в свою многоэтажку.

Из Слатины мы поехали обратно в Митровицу. Вдоль дороги тянулись торговые центры, автосалоны, заправки, которые перемежались брошенными пустующими домами и свежими кладбищами. Столбы по бокам пестрели забавными дорожными знаками: мыши, лягушки, акулы, змеи. Эти знаки нужны, чтобы облегчить жизнь миротворцам. В Косово они часто теряются, забывают дорогу к своим частям. Животные на знаках соответствуют размещенным здесь подразделениям и указывают им дорогу домой.

Вернувшись в сербскую часть Митровицы, я зашел в магазин. Человек десять сидели в углу, вокруг телевизора, напряженно слушая новости. Один из них, увидев меня, встал и нахмурился. Потом, неодобрительно тыча пальцем в экран, отчетливо проговорил:

— Международная задница!

— Что? — недоуменно переспросил я.

— Ме-джу-на-ро-дна зае-дни-ца, — медленно повторил он.

Я кивнул. По-сербски это «мировое сообщество».

«Коммерсантъ», 26.02.2007

21 мая 2007 года

Неделю назад в Хельсинки прошел конкурс «Евровидение», давно имеющий репутацию самого нечестного, предвзятого и политизированного соревнования в мире. Побывав на нем, я убедился, что все, что говорят о «Евровидении», — правда. Но это совсем даже неплохо.

В Хельсинки я попал случайно. Я как раз собирался возвращаться в Москву из командировки в Эстонию, когда выяснилось, что из-за временной отмены поезда Санкт-Петербург — Таллинн резко вырос спрос на московский поезд, и мне на него никак не попасть. Пришлось добираться на пароме через Хельсинки.

В эстонской столице все эти дни было трудно заподозрить, что в ближайшем к Таллинну крупном городе готовится музыкальное буйство. Эстония, конечно, очень музыкальная страна. В ней даже революция в 1989 году была поющей. Но в эти дни в Таллинне распевали в основном песни военных лет. На площади Тынисмяги собирались женщины, раздавали листы с напечатанными текстами и хором начинали «Катюшу» или «Подмосковные вечера», сжимая в руках георгиевские ленточки. Пели нестройно, но даже молодые эстонцы, не знающие русского языка, останавливались на пару минут послушать.

— Почему вы собираетесь именно тут, ведь памятника здесь уже нет и останков тоже? — допытывался я у певуний.

— Знаете… Как бы сказать по-русски… Эта площадь… эстонцы бы сказали — «очень гордое место».

В 350 км от Таллинна не было и намека на эстонский накал страстей.

— Вы прямо из Москвы приехали? — спрашивали меня случайные собеседники-финны.

— Нет, из Таллинна.

Они немедленно потупляли глаза, как будто я упомянул о чем-то неприятном, о чем именно в этот радостный день никак не хочется вспоминать.

Естественно, никаких ленточек — кругом лишь цветастые эмблемы «Евровидения». Витрины кое-где побиты — но это, говорят, британские туристы. Да и памятник на месте. Тоже, кстати, Освободитель: на главной площади Хельсинки прямо около огромного телеэкрана — статный бронзовый император Александр II.

— Обидно, конечно, что у вас такие отношения с Эстонией, — делился со мной Янн, сотрудник финского национального радио. — У Финляндии же с вами никаких проблем нет! Хотя мы и воевали шестьдесят лет назад. Видишь, ваш царь у нас на самом почетном месте, да и ваш Путин нас тоже не обижал. Хорошо помню, когда он в первый раз приезжал в Хельсинки, первым делом пошел возложить цветы на могилу маршала Маннергейма, бывшего врага Советского Союза.

— А если бы он этого не сделал?

— Ну, не знаю. Если бы демонстративно отказался, это бы, конечно, ущемило нашу гордость. Но хорошо, что у нас прошлое — уже в прошлом.

Пресс-центр «Евровидения» в день полуфинала напоминал футбольный стадион. Журналисты бегали с флагами и кричали. Особенно выделялись две группы: турецкие, замотавшись в свои красные полотнища, пели фирменное Shake it up Shikirim, а грузинские раскрасили лица, нарисовав на них свой национальный флаг. Финны расхаживали гордо и величественно.

— Мы участвовали в «Евровидении» практически со дня его основания. И оставались, наверное, единственной страной, которая ни разу не выигрывала. Поэтому, когда выиграли, это было счастье. Даже для тех, кто ненавидит «Евровидение», — говорил мне волонтер, работающий в пресс-центре. Сам он к музыкальному фестивалю относился явно спокойно: по телевизору показывали четвертьфинал хоккейного чемпионата с участием финской сборной. А когда его коллеги пытались переключить канал на само «Евровидение», страшно ругался.