Михаил Зыгарь - Война и миф

— Дело в том, что правительство Ливана не выполнило резолюцию ООН, которая требовала от него взять под свой контроль территории на юге после того, как в 2000 году Израиль вывел оттуда свои войска. Бейрут должен был ввести свою армию в южный Ливан, но власти Ливана этого не сделали и эти земли достались «Хезболле».

— Нынешняя операция поможет ливанским войскам занять юг страны?

— Конечно. Они должны изгнать «Хезболлу», или это сделаем мы. Лидер «Хезболлы» шейх Насралла уже сейчас в шоке. Он не ожидал, что реакция Израиля на их нападение будет такой. Он думал, что нынешнее правительство — кабинет неудачников. Ведь впервые в нашей истории все ключевые посты в правительстве занимают гражданские. Это и премьер-министр, и глава МИДа, и министр обороны. Насралла думал, что это сойдет ему с рук. Но этого не будет.

— Но, может быть, именно в этом одна из причин того, что Израиль ответил на атаку «Хезболлы» и похищение двух солдат так жестко. Вы сами говорите, что впервые в истории Израиля правительство возглавили гражданские. Может, они пытаются доказать, что тоже сильны и ничуть не хуже, чем предыдущие кабинеты. Такие же решительные и смелые. Кстати, после начала боевых действий рейтингу правительства вырос, ведь правда?

— Все наоборот. Если бы они хотели показать свою жесткость, они начали бы широкомасштабную военную операцию с самого начала — после похищения ефрейтора Гилада Шалита. Многие министры уговаривали премьера сделать это. Но поначалу он решил воздержаться. Вы видите, насколько у нас демократическая страна. Даже в таких сложных ситуациях, как сейчас, мы не отступаем от демократических принципов, и за это нам приходится платить высокую цену. Мы предоставляем журналистам максимальную свободу, а они в ответ говорят про нас все, что угодно. Из-за этого у наших противников, палестинцев, «Хезболлы» — два голоса. Это их собственные СМИ и наши левые. Израильская левая пресса критикует все, что делает правительство.

Впрочем, Гидеон Меир немного лукавит — несмотря на свою традиционную критичность, сейчас даже левые газеты поддерживают нынешнюю военную операцию.

— Это вторая справедливая война за всю историю Израиля после войны за независимость, — говорит мне Гидеон Самет, редактор левой газеты «Гаарец». — Я не имею в виду то, что раньше Израилю не нужно было защищаться. Но, скажем, когда Египет на нас напал в 1973 году, мы защищали территории, которые не были нашими, например Синай. Но это война справедливая. Мы защищаем свою территорию и своих граждан.

Впрочем, даже такие взгляды многим израильтянам кажутся предательскими.

— «Гаарец» — больше палестинская газета, чем израильская. Я не понимаю, почему правительство терпит и не ставит вопрос об их лояльности! — возмущается Стивен Шнайдер, американский еврей, переехавший в Израиль около 20 лет назад.

Он свободно говорит на иврите, но предпочитает читать англоязычную Jerusalem Post. «Семья убитого железнодорожника считает, что правительство делает все правильно», — гласит заголовок первополосного материала в этой газете. Заметка рассказывает о том, как Асаэль Дамти добровольно в качестве резервиста отправился на базу ВВС, хотя его туда никто не вызывал. Он погиб в километре от места службы. Стивен не без гордости зачитывает мне отрывок из этой статьи: «Он поехал на работу на север, несмотря на риск обстрела из „Катюш“, на эти территории, потому что он был уверен, что железные дороги — это стратегическая составляющая израильской инфраструктуры».

— А я не читаю того, что они пишут, я сам только что из Ливана, — улыбается Саша, продавец в газетном киоске. Его привезли в Израиль из Биробиджана 12 лет назад, когда ему было всего восемь. — У меня как раз сейчас служба. Я неделю нахожусь там, а потом неделю здесь. Я шофер, поэтому на прошлой неделе возил солдат в Ливан.

— Ну и как там?

— Хорошего мало. Сам же понимаешь, зачем спрашиваешь? Скажи лучше, легко ли в Москве сейчас найти работу?

— Ты что же, думаешь переехать?

— А почему бы и нет. У меня, правда, сейчас проблемы с гражданством — ну, нет российского, только израильское. Но сейчас нет времени этим заниматься. Вот вернусь и займусь документами.

— Откуда вернешься?

— Как откуда, с фронта!

— А не страшно?

— Не столько страшно, сколько сложно. Сложно, если ты не такой, как они.

— А не такой — это какой?

— Ну… не такой идейный, что ли.

«Коммерсантъ», 20.06.2006