Михаил Зыгарь - Война и миф

— Чтобы поддержать президента, — не моргнув глазом, отвечали они.

— А где вы работаете?

— Это секрет.

— Как это, секрет?

— Ну а зачем вам знать? Мы пришли сюда, чтобы не было больше митингов! Мы считаем, что все митинги нужно вообще запретить законом, чтобы никто не проводил митинги. Хватит митинговать! Работать надо! Этими митингами не дают нам работать! И президенту!

Митинг у парламента и правда не давал всем присутствующим работать. К зданию свозили бюджетников: врачей, учителей, железнодорожников, работников ЖЭКов. Ради этого их на день сняли с работы, а начальники на площади по спискам сверяли, все ли на месте.

— Мы все вместе! Давайте покажем всем им, всему миру, что мы вместе! Давайте все, кто пришел на эту площадь, возьмутся за руки! — кричала ведущая. — Мы выступаем против тех людей, которые пытаются расколоть Кыргызстан! Разделить его на патриотов и преступников! Мы все едины! Ура! А теперь продолжаем нашу концертную программу.

Народу прибывало все больше: количество участников антимитинга впервые за все последние дни превысило количество митингующих на стороне оппозиции. А колонны все подходили.

На соседней площади Ала-Тоо продолжали стоять приверженцы оппозиции. Накануне их отправили по домам, потому что лидеры оппозиции согласовали свой проект конституции со сторонниками президента и пошли на ряд уступок. Но утром президент не стал подписывать закон о регламенте, который позволил бы парламенту принять новую конституцию. Поэтому оппозиционеры стали заново устанавливать на сцене звуковую технику и зазывать сторонников. Те подтягивались медленно и не так организованно, как бюджетники на соседней площади. Дело в том, что большинство лидеров оппозиции — это депутаты и крупные бизнесмены, поэтому и основной костяк митингующих на Ала-Тоо составляют предприниматели и сотрудники частных фирм. Пресс-секретарь оппозиции Эдиль Байсалов со сцены стал зачитывать записки, присылаемые участниками антимитинга. В них люди жаловались на то, что их под угрозой увольнения заставляют идти митинговать к парламенту. Затем на сцену стали выводить и перебежчиков.

— Я врач! И от всех медицинских работников я выражаю вам свою поддержку, — говорила со сцены немолодая женщина. — Нас всех заставляли идти на тот митинг в поддержку президента, но я не боюсь их угроз. Как врач могу сказать вам, что в Киргизии эпидемия! Эпидемия цинизма и лицемерия! Источник заразы — Белый дом! — она указала рукой на стоящий неподалеку президентский дворец.

В предыдущие дни оппозиционеры каждый день ходили с площади к Белому дому. Но вчера с обеих сторон площадь оцепили: подход в Белому дому перекрыли двумя рядами курсантов военных училищ. Свободной была только дорога в сторону парламента — туда, где шел антимитинг.

Оппозиционеры были явно растеряны. Казалось, что властям удалось перехватить у них инициативу — они собрали более многочисленный митинг у парламента и перекрыли им все возможности для проведения шествий, заперев на площади Ала-Тоо. Но бывший спикер парламента Омурбек Текебаев пытался бодриться.

— Вот увидите, — убеждал он меня, — часам к трем дня большая часть антимитинга перейдет к нам. Их ведь там держат насильно.

Другой оппозиционер, старейший депутат парламента, в прошлом известный советский кинорежиссер и диссидент Дооронбек Садырбаев был более пессимистичен:

— Я думаю, что мы проиграли. Да. Оппозиция проиграла.

Он завел меня в юрту, чтобы остальные участники митинга не слышали нашего разговора и не расстраивались.

— Да, молодые либеральные лидеры нашей оппозиции повторили ошибку Спартака. Он не хотел атаковать, когда у него было 300 тыс., и ему пришлось сражаться, когда у него осталось жалких 30. Я убеждал их, что нужно все сделать как можно быстрее.

— Вы что, выступали за переворот? За штурм Белого дома?

— Конечно! Нужно было обезвредить Бакиева и Кулова в первые же дни, нельзя было упускать тот благоприятный момент. Нужно было штурмовать Белый дом и отдавать их под суд. Бакиев специально тянул время, а наши молодые лидеры не решились, — переживал диссидент. — Но вообще-то это не спасет Бакиева. Он не досидит свой срок. Не сейчас, так весной. Не весной, так следующей осенью.

В парламенте целый день ожидали вестей от президента.

— Сначала мы хотели, чтобы новые парламентские и президентские выборы прошли через три и шесть месяцев после принятия новой конституции. Но они все хотят досидеть свои сроки — до 2010 года. И президент, и правительство. Ну, мы уступили им, пусть досиживают к чертовой матери! — депутат Мелис Эшимканов нервно курил. — Сейчас ждем, пока он подпишет закон о регламенте.