П Карп - Высокое мастерство

Вордсворд его орудием избрал,

Когда вдали от суетного света

Природы он рисует идеал.

А. Пушкин. Сонет.}

В последние годы Маршак обратился к переводам из Байрона. Все выполненные им переводы можно найти в однотомнике. Байрона 1953 года. Из стихотворений-переводов всего больше удались Маршаку "Расставание" и "Ты плачешь" - великолепные образцы лирики Байрона, "Песня греческих повстанцев" и эпиграммы.

В "Песне греческих повстанцев" Маршак сумел передать живое звучание образов древней Эллады, всю жизнь волновавших Байрона. Прекрасны строки:

Спарта, Спарта, к жизни новой

Подымайся из руин

И зови к борьбе суровой

Вольных жителей Афин.

Пускай в сердцах воскреснет

И нас объединит

Герой бессмертной песни,

Спартанец Леонид.

Эпиграммы Байрона, как и эпиграммы Бернса и других поэтов, переданы с большой сатирической силой. Вот одна из них - эпиграмма на самоубийство реакционного британского министра Кестлери:

Зарезался он бритвой, но заранее

Он перерезал глотку всей Британии.

Но хотя большинство стихотворений Байрона переведено Маршаком очень хорошо и, бесспорно, принадлежит к лучшим переводам однотомника 1953 года, нам все же думается, что Байрон менее близок поэтической индивидуальности Маршака, тяготеющей к классической пушкинской ясности. Поэтому, если переводы Маршака из Бернса попросту отменяют все старые переводы, то, например, стихотворение "Солнце бессонных", переведенное Маршаком, все же продолжает существовать и в старых переводах А. Толстого и А. Фета.

На наш взгляд, ближе Байрона поэтической индивидуальности Маршака оказался Китс. Переводы Маршака из Китса выполнены очень поэтично, тонко и точно в смысловом отношении. Таковы переводы сонетов "Слава", "Кузнечик и сверчок", "Стихи, написанные в Шотландии в домике Роберта Бернса", сонет "Тому, кто в городе был заточен", "Сонет о сонете", а также стихи "Осень" и "Девонширской девушке". Классически ясные сонеты Китса переведены Маршаком безупречно. Достаточно сравнить перевод Маршака с одним из немногих переводившихся ранее сонетов Китса - "Кузнечик и сверчок", выполненным до Маршака Б. Пастернаком, чтобы увидеть, как много приобрел читатель нового и как он приблизился к Китсу в переводе Маршака.

Следует все же отметить, что переводы Маршака из Китса неравноценны. В творчестве Китса перед нами предстает своеобразное смешение классических и романтических тенденций. И в этом отношении примечательно, что Маршаку меньше удаются шероховатые, хаотические романтические стихотворения и великолепно удаются стихи ясные я безмятежные, стихи о любви ("Девонширской девушке") и природе ("Кузнечик и сверчок", "Осень" и другие), венцом которых являются прекрасные строки перевода сонета "В домике Бернса":

Ячменный сок волнует кровь мою,

Кружится голова моя от хмеля.

Я счастлив, что с великой тенью пью,

Ошеломлен, своей достигнув цели.

Обращение Маршака к поэзии Гейне, привлекшего внимание многих русских поэтов, не могло не оказаться интересным я плодотворным. Любопытно, что внимание поэта привлекли главным образом лирические стихотворения Гейне и именно они удались переводчику всего больше.

Переводя Гейне с той же поэтической свободой, что и английских поэтов, Маршак создает подчас подлинные шедевры. Одни из них хочется привести целиком:

Рокочут трубы оркестра,

И барабаны бьют.

Это мою невесту

Замуж выдают.

Громят литавры лихо,

И гулко гудит контрабас,

А в паузах ангелы тихо

Вздыхают и плачут о нас.

Здесь Маршаку удалось очень глубоко проникнуть в существо поэзии Гейне. Именно этим объясняется то, что формальные особенности поэзии Гейне, соблюдение которых во многих старых переводах приводило только к калечению стихов, у Маршака передаются как необходимые для раскрытия содержания. Перебои ритма здесь возникают не только потому, что они существуют в поэтике Гейне, но потому, что с их помощью переводчик мастерски передает взволнованность героя.

В числе переводов Маршака из Гейне мы находим и знаменитую "Лорелей", и этот перевод открывает прекрасную песню с новой, не знакомой еще русскому читателю стороны - пожалуй, ни в одном из прежних переводов не была с такой силой передана неизбежность движения и гибели гребца.

В переводах из Гейне Маршаку удались и сатирические стихотворения. С присущим Маршаку блеском переведено стихотворение "Большие обещания". Подлинно гейневский сарказм открывается читателю в стихах: