Михаил Гефтер - Мир миров - российский зачин

непременно в виде стройной, законченной теории либо в образах

грядущего, самая привычность которых настораживала: не суррогаты

ли? Когда же оказывалось, что именно так или совсем близко к этому,

тогда к прежнему духовному разладу прибавлялись горечь свежих

узнаваний и крушение на сей раз еще более быстротечных надежд.

Вместе с тем у Раисы Борисовны был своего рода инстинкт

сопротивления навязчивой и самоуверенной новизне, легкости

опрокидываний, растаптываний всего, что составляло содержание жизни

целых поколений. Между этими полюсами умещалось тогда многое в

воззрениях и поступках. И далеко не всеми, кого разбудил и поощрил

к действию XX съезд, хрущевская оттепель, Новый мир Твардовского,

полюса эти ощущались как вызов, настаивающий на том, чтобы

самоопределиться в прошлом, воспринимаемом как целое. И воспитание,

и биографии соблазняли нас миновать рифы несовпадающих гибелей на

утлом суденышке, именуемом С одной стороны - с другой стороны. Был

отрезок пути в инакомыслие, когда Раиса Борисовна как будто нашла

свое место на таком спасительном плоту. Но не удержалась. Рискнула

двинуться вплавь. Софизмы блаженного уравновешивания смущали ее,

как мне представляется, больше всего своей скрытой до поры до

времени склонностью к политиканству, той нравственной ущербностью,

которая в критический момент способна подтолкнуть к уступке и

отступничеству, и не за счет одних лишь принципов и внятности в

убеждениях, но - что много хуже - к уступке за счет других людей.

Человеческие судьбы - аргумент из сильнейших, и если не всегда

неопровержимый, то, во всяком случае, обладающий особой

вразумляющей силой. Он подстрекает спрашивать, обращая вопрос к

себе и на себя, не уклоняясь от ответственности даже тогда, когда

ты очевидным образом лишен права на ответственность...

Из дневников начала 1980-х

...И, спотыкаясь, мертвый воздух ем, и разлетаются грачи в

горячке

А я за ними ахаю, крича в какой-то мерзлый деревянный

короб: Читателя! советчика! врача! На лестнице колючей

разговора б!Осип Мандельштам. Год 1937-й.

Далеко ли ушли? Или наваждению этому разрешено посещать лишь

поэтов? Занятие же историей все-таки ученая проза, защищающая от

избытков субъективности, от непрошеных вторжений злобы дня, от мук

заброшенности, отгороженности. ...История - точная наука. Поелику

способна исполь-зовать законы развития общества для практического

применения, притом такого именно, какое сулит лучшее будущее

человечества. Краткий курс. Без сомнения, рукою Сталина. Год

1938-й. Хвала, исполненная лицемерием. Или не хвала вовсе, а наказ,

предупреждение, угроза? Ежели точная (она, история), то могут ли

быть разночтения - и не по пустякам, и не на какой-то разрешенный

отрезок времени? Не в одну ль строку с этим - хранить вечно?

Запасник точности: неровен час, пригодится, извлечем, пустим в ход.

Либо самое ВЕЧНОСТЬ заманила его? Распорядитель вечности - какое

укрытие от совести надежней... Удел же другого - МЕРТВЫЙ ВОЗДУХ.

Пока дышит, он - поверенный тех, кто навсегда онемел. И тех также,

кто нем при жизни. Полюсы. Намертво сцепленные и исключающие друг

друга. Но именно - друг друга. Куда деться от этого единственного

на свете ВМЕСТЕ? А сегодня? Та сцепка вроде не к смерти уже, может,

и полюсы уступчивей? Нет, скорее что-то межеумочное царит, похожее

на сделку между разнесенными в стороны осьмушками правды. Так не в

один присест ведь... Не в один, не в один, но одним, начальным,

себя б до себя дотянуть. Обновив применение практическое, либо его,

прежде всего другого - под откос? Смыслом переболевши. Детским

вопросом: ныне - к чему та история, что пишется, какую учат?

Утешать или заново взбадривать? Человеческие гибели оправдывая

сохранением рода человеческого или в меру сил своих его оберегать

от все более банальных, но не менее зловещих притязаний на

единовластную вечность? На лестнице колючей разговора б!

1988 Из чернового замысла книги В поисках нового КУДА

И мимо трупов в русло Плывут живых ряды На нерест судеб

русских...В. Шаламов

Откуда есть пошла - сюжет летописца. Есть пошла земля русская, Русь. Рука сама тянется дописать (через тире, естественно) - Россия. Так выучены. Раз история, то все, что во времени ДО, в генезисе - ПРЕД. Ход сознания, диктующий и соответственное ему историческое поведение! Но и самообманы, за которыми следует расплата...