Вскоре возвратились в село те трое, что ушли на войну вместе с моим отцом. Все они были ранены и стали инвалидами. Не вернулся только отец. С помощью оставшихся в живых фронтовиков нам все же удалось получить из военкомата извещение, что отец пал смертью храбрых в бою под Ростовом-на-Дону 21 ноября 1941 года.
Замполит
Эту историю мне рассказал бывший фронтовик и мой хороший друг, которому я верил, как самому себе.
Сидорина, студента пединститута, вызвали в военкомат.
- Вы заканчиваете исторический факультет, - то ли спросил, то ли сказал утвердительно военком.
- Да.
- Армии нужны образованные люди. Есть мнение направить вас на курсы красных командиров. Согласны?
- Так точно, - почему-то перешел на военную терминологию Василий.
В общежитие возвращался почти вприпрыжку. Распирала радость. Открывалась прекрасная перспектива. Красная Армия пользовалась авторитетом у народа. Автопробег по пескам Каракумов, конный марафон киргизских всадников в Москву, спасение челюскинцев, подвиги Чкалова в сознании молодежи связывались с патриотизмом. А патриотизм - это защита Родины от многочисленных врагов. Армия - оплот непобедимости Советского Союза. Сидорину понятны и близки были энтузиазм и эйфория современников. Тем более что он лично участвовал в лыжном пробеге Москва - Ленинград.
Успешно окончил курсы. Получил направление на должность политрука артиллерийской батареи. Часть дислоцировалась в Молдавии. Спросил любимую девушку:
- Ты согласна?
По глазам понял, что согласна. Расписались в загсе и уехали с одним чемоданом на двоих. Несмотря на неустроенный быт, их медовому месяцу, казалось, не будет конца. Любимое дело; Кишинев, утопающий в зелени; вокруг высокие холмы, почти горы, укрытые садами и виноградниками. А какая романтика в непривычных названиях: Баймаклия, Дурлешты, Тараклия, Кайнары, Кагул.
И вдруг безмятежное счастье рухнуло в одну ночь. Фашисты бомбили Кишинев.
Сидорин вскочил с кровати, наскоро побрился (красноармейцы не должны видеть своего политрука в неприглядном виде ни при каких обстоятельствах), оделся.
Прибежал оповеститель:
- Товарищ политрук, приказано прибыть в часть.
- Иду, - а сам подумал: "Что приказывать? Неужели задержусь?"
Поцеловал жену. Бросил взгляд на растущий живот. Как-то она спросила: "Ты хочешь сына или дочь?" - "Все равно, любимая. У нас будет много детей".
Забежать домой больше не довелось. Прислал бойца с запиской: "Уезжай к родственникам в Казань. Береги себя и нашего..." - не дописал, торопился в часть.
Война, словно водоворот, закрутила, завертела, засосала. Потери личного состава и техники. Окружения и прорывы. Боль и страдания. Оставили Молдавию. Вот уже и пол-Украины позади. Порой, отступая, обгоняли беженцев. Стыдно было смотреть им в глаза. Нередко слышали от женщин: "Защитнички. Смажьте салом пятки, чтобы легче было улепетывать..."
Единственным утешением было только то, что подразделение Сидорина ни разу не оставило позиции без приказа.
Однажды батарею окружили. Политрук повел артиллеристов в рукопашную. Сам сцепился с мускулистым немцем. Оба понимали, что, как у гладиаторов, только один может остаться живым. Противники молча тянулись к горлу друг друга. Пущены в ход руки, ноги, головы. Немец впился зубами в нос Сидорина. Василий не чувствовал боли, не видел крови, только дышать стало нечем. Кое-как дотянулся до шеи. Вот артерия, а вот и кадык. Сдавил и оцепенел. Казалось, не будет конца этому объятию непримиримых врагов. Но вот фашист обмяк, пополз вниз. Политрук изловчился, выхватил кинжал и всадил по самую рукоятку в шею над ключицей.
Это был первый немец, убитый непосредственно. От него остался на всю жизнь рубец на носу. А сколько их полегло от пуль и снарядов политрука - не сосчитать.
"Я их не звал на мою землю", - мысленно говорил он в минуты раздумий.
Boeнная судьба привела Сидорина на Северный Кавказ. Часть стала на переформирование, пополнение. Перевели дух. Занялись розыском родных и близких. Перед началом наступления пришло письмо. Любимая и желанная сообщала, что вместе с дочкой ждут его и надеются на скорую встречу. Описала, как на машинах и повозках, опасаясь разродиться, бегом и ползком добиралась до Казани...
Как-то весенним днем (это было уже под Кенигсбергом) после совещания в блиндаже командир полка предложил офицерам покурить на воздухе. Теплая погода, зеленая травка, пение птиц заставили забыть на миг, что война рядом.
Читать дальше
