- Белые, белые, - бабушка показывает в небо.
Высоко в небе, блестящий в лучах солнца, медленно плыл самолет.
- И правда, белый, - отметил я.
Бежим через редкий лесок, через поле. Оказались в каком-то сарае. Народу набилось много. Все шумят, беспокоятся.
Вдруг мама сказала что-то бабушке-няне, поцеловала нас с сестрой и убежала из сарая. Как она потом рассказывала, забыла дома спящего младшего сына. Когда подбежала к дому, он был весь в дыму, но огня не было видно. Заметалась - что делать? Мимо пробегали два солдата. Бросилась к ним:
- Там в доме ребенок! На втором этаже. Я жена комиссара.
Один из них, не говоря ни слова, накрыл голову гимнастеркой и кинулся в дом. Через некоторое время выбежал со свертком, вынес сына.
Полк отца ушел в сторону границы еще 17 июня, хотя в целях маскировки говорили, что полк в летних лагерях, на учениях. Все, и военные, и некоторые гражданские, чувствовали, что скоро будет война с немцами. Но семьям командного состава запретили уезжать, чтобы не создавать паники среди местного населения.
Отец написал матери только два письма, вернее - записки по одной странице. Обе датированы 22 июня. Основной их смысл: без паники, если что случится, бросай все, но детей спасай, это самая главная твоя задача, дело, кажется, серьезное, уезжайте к маме в Новгород.
Матери в ноябре 1941 года сообщили, что отец пропал без вести. Через десятки лет, уже после смерти мамы, удалось отыскать сослуживца, директора клубной части. От него мы узнали, что отец погиб 22 июня. Полк стоял в лесочке, в трех километрах от Бреста. Командира не было, его накануне вызвали в штаб дивизии. Приказов никаких не поступало. По радиоприемнику слушали Москву, чтобы узнать обстановку. В три часа дня отец принял решение напасть на немцев. Раздали патроны, продовольствие и в пять часов напали на немецкую колонну. После этого боя, как написал сослуживец, их собралось 11 человек, весь командный состав погиб в бою.
На другой день за семьями командного состава прислали полуторку. Вероятно, как компенсацию за то, что запрещено было им уезжать до войны. Велено брать только документы, ценные вещи, одежду и продукты.
Когда всей группой подошли к полуторке, она была занята - в кузове плотной монолитной стеной стояли люди. Мимо по дороге брели одинокие беженцы.
- Идите вон туда, - показал нам шофер за угол монастырской стены, - и ждите меня там, я подъеду.
- Товарищи, - обратился шофер к стоящим в кузове, - слезайте, я поеду в часть на заправку.
Видя, что в машине никак не среагировали, он добавил: - А потом обратно, на запад.
Шофер имел приказ довезти нас до районного центра Слоним и вернуться назад. Слоним наполовину был уже пуст. Воинских частей здесь уже тоже не было. Оставить нас здесь было ничем не лучше, чем вообще вывозить. Все вопросительно смотрели на шофера.
- Пусть делают со мной, что хотят, - после некоторого колебания решительно махнул рукой шофер. Потом, обращаясь в основном к матери, добавил: - Вас с такими детьми я бросить здесь не могу. Поехали в Барановичи, там сдам вас в военкомат.
Когда над колонной пролетали краснозвездные самолеты, все кричали "ура", махали руками, шапками. Если появлялись самолеты с крестами, автомашины резко сворачивали в кювет, люди спрыгивали на землю и бежали в поле, прятались в кустах, под деревьями, в пшенице или в канавах.
Меня поручили бабушке-няньке, а сестра и брат были при маме. Лежим с бабушкой в пшенице. Рядом с нами молоденький солдат. Направил вверх винтовку и целится в высоко плывущий над нами самолет.
- Солдатик, - просит его бабушка, - не стреляй, а то он нас увидит и сбросит бомбу.
Солдат послушался и опустил винтовку.
На сей раз мы с бабушкой отбежали слишком далеко, и когда тревога кончилась и мы побежали обратно, колонна уже трогалась. Все уже погрузились, а мама с детьми стояла рядом и громко звала нас.
- Вот так стояла и ждала, - рассказывала она позже. - Некоторые в машине стучали по кабине и требовали от шофера ехать. Кто-то кричал мне, чтобы я садилась в машину, надо ехать. Но я помнила наказ мужа и бросить сына никак не могла. Как они могли так поступать, - осуждала она требовавших ехать, - ведь мы жили в одном доме, соседи, наши мужья служили в одном полку, в это самое время, может быть, воевали с немцами. Такие вот люди. А я только твердила: без сына не поеду. Шофер все же дождался нас.
Бабушка бежала изо всех сил и почти волоком тащила меня за собой. Кто-то из машины схватил меня за руки и буквально забросил в кузов. Больше мы уже так далеко не отходили.
Читать дальше
