Василий Шульгин - Что нам в них не нравится…

Готовясь к этой неизбежной борьбе, мне кажется, надо дать себе отчет кое в чем. А именно:

1. Борьба, то есть война, есть всегда зло и бедствие. На этого рода вещи разумные люди идут только тогда, когда иного выхода нет; когда не воевать нельзя; когда не воевать есть еще большее зло, чем бой. Только в этих случаях можно и должно идти на войну по принципу: из двух зол выбирай меньшее.

2. Начав войну, отнюдь не следует ею увлекаться. Разумеется, надо воодушевлять «свои войска», но «Верховному» ни в коем случае нельзя «воодушевляться» самому. Внутри себя ответственные люди должны всегда хранить некое отвращение к войне, некую грусть перед лицом бедствий, ее сопровождающих. Надо помнить слова сильнейшего из русских Государей Императора Александра III:

— Кто видел войну, не может ее любить.

Разумеется, в минуты действия сии чувства должны запираться на ключ в их камере; но запираться так, чтобы их можно было отомкнуть в каждую подходящую минуту. Минута же подходящая — та, когда является возможность заключить мир «без порухи чести» и без предания того дела, из-за которого война начата. Разумный человек и патриот своего отечества воюет только для того, чтобы заключить мир. Если же война становится для власть имущего любимым занятием, то это обозначает, что человек, когда-то бывший горячим патриотом, изменил родине, став «любовником войны». Такой «возлюбленный крови» готов продолжать уже ненужную войну, причиняя этим своей родине жесточайшие бедствия.

Эти рассуждения о войне вообще вполне применимы и к войне (или борьбе, что одно и то же) русских с евреями. Те люди, которые из этой беды сделают себе хлебное занятие, те, кто на антисемитизме будут строить свою карьеру, совершенно не соображаясь с истинными нуждами и пользой данной минуты, — суть вредители русского народа. Их жадной; энергией иногда можно пользоваться, но зорко следя за ними. Надо помнить, что эти люди никого, кроме себя, не любят; что все их высокие гражданские чувства — только личина, которую они сбросят, когда это им покажется выгодным. Надо отдавать себе ясный отчет, что среди антисемитов окажется немало людей, которым безразлично кого и за что грызть: было бы мясо на зубах! Таких надо опасаться. Если на них ехать, то только с неослабной решимостью: размозжить голову сего коня в ту минуту, когда он начнет закусывать удила.

Итак, мне кажется, что тяжелая борьба русских с евреями неизбежна. Но так как сия борьба есть великое бедствие, мы должны быть готовыми в каждую данную минуту от сей войны отказаться.

Как только нам были бы указаны или предложены иные способы «улаживания конфликта» (без предательства русских интересов, разумеется), мы должны сейчас же идти если не на мировую, то на рассмотрение предложенного. Я лично их не вижу, этих способов, но жажду их увидеть. И думаю, что эту психологию надо сохранять ныне, присно и во веки, in saecula saeculo-ram, [27] Во веки веков (лат.). — сколько ни длилась бы еврейско-русская борьба.

3. Необходимо ввести борьбу в известные рамки. Следует пуще евреев бояться собственной совести. Эту последнюю ценность не следует предавать ни в коем случае, ибо это значило бы приносить Бога в жертву земным интересам.

Эта тема очень большая. Если бы кто-нибудь написал об этом отдельную книжку, было бы сие во благовремение. Но вкратце дело сводится к следующему.

С легкой руки немцев, провозгласивших «Deutschland, Deutschland uber alles», мир, в сущности, стоит на голове, обратившись ногами к небу. Эта несуразность еще более подчеркнута Императором Вильгельмом II, неоднократно повторявшим: «Наш немецкий Бог»… Если Бог может быть немецким, французским, испанским, аргентинским или принадлежать княжеству Монакскому, то это уже не Бог, а некая государственная принадлежность, вроде герба, скипетра или державы. Кощунственная нелепость сего построения происходит потому, что «неистовый национализм» последнего времени затмил рассудок и Германии, и многим другим странам. Затмение это выразилось в том, что национальная идея (высокая, но не высочайшая) была поднята превыше Небес. Достаточно поднять ее «выше дерева стоячего и облака ходячего», но совершенно излишне и очень грешно (и сопровождается сие страшными карами) подымать «Дейтшланд, Дейтшланд», или иную родину, выше престола Божьего. Пусть будет «Deutschland uber alles», если при этом подразумевается: но не превыше совести, которая есть голос Божий в душе человеческой.