Андрей Грунтовский - Разговор в письмах о материке Россия

А что языцы смешались… да как им не смешаться! Да, в этом вопросе мы еще «ягодок» подождем (то есть дождемся!), ибо мы не сделали еще одного славного дела вавилонских строителей — не принесли покаяния. Не все камни распались еще, и звезда Полынь не так чтобы совсем упала.

Даже современный капитализм мы строим как-то по-особенному… Современное неуемное стремление к западному образцу носит все тот же фантастично-фанатичный характер. С тем же напряжением, с каким наши далекие предки стяжали Дух Святой, с той же исступленностью, с какой строили недавнее «светлое будущее», рвемся мы к обманчивому западному «раю», попирая и Небесное, и земное царствие свое. Полноте! Стыдно, господа! Поворотите оглобли! Не выйдет, не построите, ибо «разбойники подкапывают и ржа истребляет»! Отнюдь не построится американское это «счастьице» — земное и убогое, обильное лишь настолько, насколько удается урвать у ближнего. Не для нас это, к счастью, не для нас… А то — неземное и невозможное — созиждется, дайте срок!

Я не знаю, отчего пьют китайские люди (и пьют ли?), но русские пьют от ощущения собственной нечистоты… Уж больно много святости мелькнуло перед глазами русского человека за века и века… Да и сам он на подвиг был не слаб и знал это… А вот так, вне годин и свершений, живет скромно и всю гниль свою видит до ногтя и кается, кается… но каяться-то не умеет! Не скромно это как-то, не по-людски. «Несть, Боже, покаяния во мне!» Да нет, правда, покаяние есть, но стыдно как-то вслух… перед Богом (Он-то и так все знает!), перед людьми (эх, на миру и смерть красна), нет, перед собой — и… запьет.

Это тоже дело такое потаенное… А то ведь еще и не пьет — это уж, знаете, совсем никуда! Бо ведает, что ежели выпьет, то и вовсе свиньей выйдет. И крепится, крепится — не пьет, а тоска-то…

Фантастическая литература рисует будущее общество идеальным. Здесь видны наивные утопические воззрения эпохи Просвещения. Неважно — коммунистическим или иным, но почти Царством Божиим. Однако реальная история человечества развивается в противоположном направлении. Фантасты более или менее удачно изображают технический прогресс, но ничего не ведают о будущем человека. Единственная научная (и совсем не фантастическая!) книга о будущем написана две тысячи лет тому назад. Она называется Апокалипсис.

Русская интеллигенция дважды повторяла одну и ту же губительную ошибку: боролась с государством, считая его источником зла, во имя, как казалось, спасения России. До революции боролись с самодержавием и Православием — разрушили и то и другое… Ввергли нацию в гражданскую войну, позднейшие политические разборки. После революции боролись уже с коммунизмом — и разрушили в результате Россию.

Могут сказать: а вы, вы сами теперь боретесь с государством вот этими самыми строками!

Да, борюсь. Только ситуация сейчас совершенно иная: интеллигенция и государство поменялись местами в этой роковой борьбе. Государство само теперь разрушает наше Отечество, а патриотический остаток интеллигенции борется с государством, но теперь уже — за сохранение России.

Наступит ли когда эпоха соборного созидания? Вероятно, нет. Карфаген должен быть разрушен — это уже в подкорке, на генном уровне…

В свое время Пушкина раздражала методика поэтического «разбора» а-ля Булгарин или Сенковский. Эти господа «ловили блох», а критиковать Александра Сергеевича по сути им было не по уму. Тем не менее аналитический подход к «разбору» существует и поныне. Мы же стоим на том, что по существу дела к слову диалектика не применима. Не анализируем мы, показывая «слова-образы» или «словесные формулы», а просто даем примеры поэтического языка. Наш метод можно назвать поэтикосимволическим или, лучше, традиционным. Не к синтезу он ведет, а просто к умению владеть словом, поэтическим языком, который осваивают, как и всякий другой: заучивая слова, изучая законы, прозревая смыслы… Итак, первая задача слововедения: чтение текста, освоение художественного языка.

Мы могли бы пойти здесь и западным путем: вспомнить «коллективное бессознательное» (архетипы) Юнга или обратиться к теории Леви-Стросса о «бессознательной логике архаического мышления» и т. д. Но мы пойдем своим путем: Юнги приходят и уходят, а русская словесность остается.