Станислав Гагарин - Дневники «Отечества»

И тогда в суждениях Сталина произошел резкий перелом. Экспрессивная натура вождя совершила скачок от отчаяния не только к надежде, но и к вере во всемогущество советского народа. Эта новая крайность как проявление метафизическогомышления привела его после Московской битвы к выводу, что войну можно закончить уже в 1942 году. Такой злополучный вывод лег в основу всех стратегических планов Ставки ВГК на сорок второй год. И этот новый просчет Сталина привел Страну Советов к еще большим потерям, чем в сорок первом…

Мучительно преодолевая сопротивление собственного «я», когда необходимо было слушать советы профессионалов и даже порой принимать их к сведению, в течение всей войны Сталин с переменным успехом учился воевать.

Товарищ Сталин не знал сомнений. Робость и неуверенность время от времени охватывали того невзрачного и щуплого человека по имени Иосиф Джугашвили, который жил в его незыблемом, гранитно-бронзовом и могущественном обличье.

Ведь Сталин был не только внешне одинок.

Каким бы демоническим не казался этот Администратор, глобально захвативший власть, заменивший творческийинтеллект множеством неисчислимых реальных функций, какой бы чертовщиной ни веяло от этого функционера в степени «n», необходимо все-таки признать, что Иосиф Джугашвили рожден был обычной женщиной, и никакие инопланетяне, эти архангелы или люциферы двадцатого века, не заменяли в телесной оболочке Сталина его человеческую суть.

Поэтому, будучи от рождения человеком, вождь не мог до конца остаться одиноким, он разделял одиночество с маленьким сыном сапожника из грузинского местечка Гори.

Иосиф Джугашвили мог иногда сомневаться, имел даже право задавать товарищу Сталину вопросы.

Когда на фронтах возникали проблемы, вождь начинал день с рассмотрения представлений на высшие награды. Одарять ими хорошихрусских людей Сталин любил. Тогда он физически ощущал себя Отцом миллионов «винтиков», которые все вместе составляли смонтированное им, Великим Конструктором, небывалое по силе и могуществу государство-механизм. Тут воочию представала оборотная сторона проводимой им политики обострения классовой борьбы при победившем социализме. Врагов народа, вредителей и диверсантов, всех инакомыслящих — к стенке и в лагерь. Тем, кто с нами — ордена и медали.

Когда шла война, Сталин придавал награждениям за проявленные мужество и героизм большое значение. Чтобы оперативнее осуществлять этот процесс, широкие полномочия получили командующие фронтами, их военные советы, которые могли самостоятельно определять уровень награды, до ордена Красного Знамени включительно.

Ордена Ленина и Золотые Звезды Сталин распределял сам. Конечно, потом это формально закреплялось калининским указом, но без визы вождя Михаил Иванович и шагу самостоятельно сделать не мог.

Справедливости ради надо сказать, что к собственным регалиям вождь был индифферентен. Как, впрочем, его бывший союзник Гитлер. Товарищу Сталину вполне хватало чувства внутреннего величия, непоколебимой уверенности в себе, воспитанной в душе Иосифа Джугашвили, взращенным в его сознании неуклонным вознесением образа товарища Сталина на вершину пирамиды. У подножия стоял «альтер эго» вождя и любовался собственным идолом в одиночестве.

«Товарищ Сталин — скромный человек, — гипнотически повторял Иосиф Джугашвили, молитвенно заводя глаза в экстатическом внутреннемвосторге, — товарищ Сталин не нуждается в наградах, товарищ Сталин велик уже тем, что он Сталин…»

Вождь тщательно хранил и порой перечитывал письмо к нему Бажанова, который, желая лично отметить заслуги Генерального секретаря, в 1933 году прислал Сталину один из двух собственных орденов.

Это обстоятельство грелоСталина. Но еще больше нравился вождю его ответ дарителю.

«Уважаемый, тов. И. Н. Бажанов!

Письмо Ваше о переуступке второго Вашего ордена в награду за мою работу — получил.

Очень благодарен Вам за теплое слово и товарищеский подарок. Я знаю, чего Вы лишаете себя в пользу меня, и ценю Ваши чувства.

Тем не менее, я не могу принять Ваш второй орден. Не могу и не должен принять не только потому, что он может принадлежать только Вам, так как только Вы заслужили его, но и потому, что я и так достаточно награжден вниманием, уважением товарищей и — стало быть — не имею права грабить Вас.

Ордена созданы не для тех, которые и так известны,а, главным образом, — для тех людей-героев, которые мало известны и которых надо сделать известными всем.