Виктор Ротов - Ближе к истине

В общем, после двух выпусков «Кубани литературной» «Виктор Лих — ов, придя в Дом, который по инерции еще зовут творческим, заметил с грустью: текущие дни страшны не тем, что гнетут безысходностью, а тем, что принудили жить со вкусом неправды во рту».

Но и это еще не беда. Пришло время готовить третий выпуск «Кубани литературной». На этот раз собрались в кабинете ответственного секретаря писательской организации с участием, конечно, Ка — кина.

«Внимал словам новомученика и я, — пишет он об этом событии, — в глубине души ощущая себя в этом кругу еще жизнедействующих поэтов и прозаиков не столько писателем, сколько редактором едва теплящегося издания, не столько критиком, сколько рецензентом, не столько литератором, сколько грешным читателем». И вот тут и осенила «грешного читателя» главная великодушно — крамольная мысль: «Вы не виновны, — а бедны». И далее идет «научно» — туманное изложение «бедности», в коей и заключена, по замыслу автора, «беда» тех, кто должен быть «не общественным фаворитом, а бомбой и динамитом».

Добрался‑таки некогда серенький, затертый портфелями мэтров кандидатишко наук и до тех, кто его выпестовал и возвел на вершины творческого Олимпа. А что? Пора и отблагодарить. А чтоб не показалась кому‑нибудь эта его благодарность черной неблагодарностью, он ссылается на самого Пушкина: «Пушкин, кстати, никогда не остерегался превращений и, по мере надобности, являл собой то пророка, то древо яда».

Интересный, не отличающийся особой скромностью отсыл, посредством которого автор пытается оправдать свою двойственность. Информация к размышлению. Но не станем углубляться в размышления, поскольку в части пророчества автор не тянет на Пушкина. Даже на Винтовкина. А в части яда — он Ка — кин. И этим все сказано. Возьмем то, что лежит на поверхности — превращение.

Этим отсылом — оправданием автор фактически признал свое новое амплуа — перевертыша. И не в порядке декларации, а практически. Но…

Разгоним эстрадно — стилистический туман и попытаемся все же добраться хотя бы до контуров означенной бедности «целителей духа», научно зашифрованной автором. Оказывается, зря они (писатели. — В. Р.) стремятся помочь людям жить»… (Идея мощная по своей отвратительности, но беда в том, что автор слямзил ее у «великого» реформатора нашего времени Егора Гайдара). Далее. Они «мученически корректируют заявленные ранее идеи — характеры эрзац — людей», они «усматривают угрозу своему дальнейшему цеховому существованию и в комфортных приемных новых повелителей дискомфортно бьются за выборочное переиздание своих наиболее «прозорливых» сочинений», они, «уверовав в «титл» «инженера человеческих душ», в недавнем прошлом исповедывая равенство и братство, духовность и нравственность… незадачливо ретушируют ужасающую картину корпоративно — демократического свинства и разложения», (!) «пожимая те же руки, которые затягивают на народной шее русофобскую удавку и приводя т в исполнение смертный приговор, вынесенный русскому народу закордонным демкагалом». (!!!)

Страшное обвинение! После которого нет — нет и глянешь на свою руку с гадливостью и невольно начинаешь перебирать в уме, кому ответил на рукопожатие из этих, «которые затягивают на народной шее русофобскую удавку». И думается, как же теперь быть? Кому‑то подавать руку, кому‑то не подавать? А что вы делаете в этом случае, Виталий Алексеевич?..

И, наконец, бедность заключается в том, «что с возрастанием общественного протеста отчаянно порываются протестовать и сами». А надо просто «отказаться от выполнения каких‑либо ролей. Почувствовать себя обыкновенным русским человеком, а затем и стать им — вот ваша

величайшая миссия. Как, впрочем, и каждого из нас в горемычном Отечестве нашем».

Такая вот «беда»! В такие вот обобщения переросло обыкновенное недовольство приемом писателей в кабинете редактора «Краснодарских известий».

Эта статья Ка — кина и некоторое оживление вокруг нее с легким опенком беспокойства с Этой стороны и явным злорадством с Той ставит перед общественностью законный вопрос: в чем дело? Чего хотели устроители встречи в кабинете См — хи? Лишний раз столкнуть лбами писателей? Да нет, вроде. Хотя именно это и произошло. Скорее всего, руководствуясь благими намерениями, они хотели просто поддержать немного писателей в трудное время. И слава Богу! Ну а то что возникла перепалка — ничего страшного: творческий народ — эмоциональный народ. И потом, нынче ни одно доброе дело… И так далее.