Алексей Колобродов - Культурный герой. Владимир Путин в современном российском искусстве

Утром Свинья проснулся поздно, принял стакан и отправился в туалет босиком и в плавках. Прочую форму одежды ему заменяли наколки, мелкой и густой рыболовной сетью покрывавшие худое белое тело. Была зима, и тропинка, ведущая к сортиру, покрылась выпавшим за ночь снегом. Во дворе курили „Приму“ два соседа-пролетария. В момент, когда один другому похвастался чем-то вроде „а по хрену мороз“, на снегу возник голый татуированный Свинья со спекулятивно-независимым выражением интеллигентного лица…»

При всех литературных заслугах Александра Житинского писательская сверхзадача его реализовалась именно здесь. Хотя к черту гамбургский счет.

На этом фоне ничем не объяснимое молчание ягнят-рокеров по поводу его ухода выглядит странно… Поразительная душевная глухота. Иваново, не помнящее родства.

Перефразируя рэпера NOIZE MC, можно сказать «это не рок, а шансон и попса»… Вот ненадолго в попсу и вернемся — было бы странно не упомянуть шлягер группы «Белый Орел»: «А в чистом поле система „Град“, за нами Путин и Сталинград».

Тут всё сошлось, как у Чехова в прекрасном человеке: и лицо (основатель проекта — бизнесмен и светский персонаж Владимир Жечков), и упаковка (ностальгическая стилистика а-ля ВИА 70-х с демонстративным и нагловатым пережимом), и душа (автор текста — «куртуазный маньерист» Виктор Пеленягрэ), и мысли — (Александр Ягья, вокалист «Белого орла»: «Естественно, „За нами Путин…“ — это кичевая вещь. Но песня приобрела политическое звучание. Бывает так, что на гастролях в некоторых регионах, особенно коммунистических, нас заранее просят не петь „Путина“. Бывали случаи, когда меня просили вместо „Путин“ спеть — „Жуков“. С такой просьбой обратились ветераны Великой Отечественной войны. И я спел, потому что это понятная и даже обоснованная просьба» . Цитирую по OpenSpace).

Коммунистические регионы ухнули в прошлое, ветераны Великой Отечественной, тоже, увы, натура уходящая, а волшебная взаимозаменяемость брендов национальной мифологии осталась. Только ведь и Жуков — фигура, не всех устраивающая. Попробуйте вставить любую другую короткую, в два слога, историческую. Никакого консенсуса. Лишь осколки Нью-Йорка в небесной пыли…

Теперь шансон. В процессе эволюции отечественного шоу-бизнеса и аналогичных нравов он почти заменил у нас традиционную эстраду. Мутируя во что-то приличное внешне, но внутренне глубоко и опасно непристойное. Ключевые фигуры — для женской аудитории Стас Михайлов (любимый певец экс-президентши Светланы Медведевой), приторный мачо с липкими глазами; для мужчин — Елена Ваенга, с тяжелой внешностью лагерной активной лесбиянки (кажется, по фене это звучит как «кобл» или «кобёл»). Михайлов — Ваега сделались современной проекцией советских Зыкиной и Кобзона. Или наоборот.

Впрочем, оба типажа, равно как шансонная эволюция, — темы отдельного исследования, скорей антропологического.

Нас занимает в национально-магистральном жанре появление Путина. Таковое, как ни странно, единично. Вообще-то вовсе не странно — шансон политически консервативен и всегда симпатизирует центральным убеждениям. (Что отмечал еще Довлатов в очерках уголовной ментальности:

«Конечно, он недоволен. Водка подорожала и так далее. Но основы — священны. И Ленин — вне критики» ).

Традиционную шансонную лексику охотно освоили рэперы, и справедливо применяют ее к политике.

тут любопытно появление редкого в современной музыке гостя — Дмитрия Медведева, впрочем, описываемого в устоявшихся путинских канонах (а то и коанах). Это группа «Корейские LЁDчики», которую мы еще будем неоднократно цитировать. У них, в той же песне о Медведеве, встречается и супруга:

Но вернемся к шансону.

У некоего Бориса Драгилева (кто такой? почему не знаю?) есть давняя уже песня «Встреча с президентом». Путин является к рассказчику, поддатому пролетарию, прямо на ночную кухню. Делирий — дело-то житейское, кабы не одна живописная деталь: