Алексей Колобродов - Культурный герой. Владимир Путин в современном российском искусстве

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

Книга Алексея Колобродова — первое исследование на бесконечно важную тему: образ Путина в народном сознании. Искусство ведь — не более чем концентрированное выражение эпохи. А эпоха наша будет называться путинской вне зависимости от реального отношения историков к этому термину. Удивительная смесь насмешки, страха, презрения и подобострастия, с какой относится сегодняшняя Россия к своей власти, впервые стала предметом филологического анализа — точного, сдержанного, без тени предвзятости.

Алексей Колобродов написал о Путине и о времени так, как не писал вообще никто и неизвестно, когда соберётся. Больше даже о времени, чем о Путине. Читаешь эту книгу и понимаешь: насколько же мы отвыкли думать. Колобродов думает, наблюдает, подмечает и, что приятно, вовсе не ставит диагнозы. Надеюсь, что хотя бы с этим мы справимся сами.

О том, что это книга нужная, своевременная, умная и т. д., скажут еще много. А мне кажется главным, что это книга интересная. Потому что автор умудрился посмотреть на механизмы сегодняшнего дня из вековой дали, рассказав нам про всех нас то, что мы понимали, но боялись назвать.

Книжка эта появилась на стыке двух по-настоящему интересующих меня вещей — литературы и политики.

Я всегда был убежден, что любая власть в России была, пусть в разной степени, литературным проектом. Феномен Владимира Путина в том, что он, скорее невольно, попытался сломать эту тенденцию. И недобитый русский литературоцентризм принялся отчаянно защищаться.

А своеобразным крестным отцом книги стал мой знаменитый товарищ Дмитрий Быков.

Было так. С вполне утилитарной целью (где бы опубликовать), я как-то сообщил Быкову, что написал обзорное эссе о Владимире Путине как литературном прототипе и персонаже. Дмитрий Львович со свойственным ему читательским и производственным темпераментом заявил, что это дико интересно и он готов напечатать газетный вариант статьи у себя в «Собеседнике». В таких случаях последовательность действий принято передавать независимой фразой «отправил текст и забыл о нем»… Но я не забыл, и потому был немало удивлен, обнаружив через некоторое время в «Собеседнике» интервью с самим собой. Вместо статьи о литературном Путине.

Вступление Валерии Жаровой звучало эпически: «Алексей Колобродов — саратовский филолог и прозаик, а по совместительству политолог. Он работает сейчас над книгой, посвященной образу Путина в российском искусстве — литературе, кинематографе и театре. Ее предварительное название — „Околопрезидента“».

Я тогда написал в своем блоге оправдания внешне конфузливые, но не без внутреннего самодовольства:

«Меня тут прописали в „Собеседнике“, и контекст вышел совершенно хлестаковским.

Это бывает — при бесконтактной журналистике и когда отправляешь материалы, не особо рассчитывая на публикацию. Впрочем, грех жаловаться — лучше заранее избавиться от обвинений в нахальстве.

„Филолог“ в редакционном предуведомлении меня рассмешил, „прозаик“ — обрадовал, „политолог“ — привычно заставил отмахнуться.

Строго говоря, я, конечно, ни тот, ни другой, ни третий, и вообще с самоидентификацией у меня давние проблемы. Но, как говорит один мой приятель, нет хуже скромности, переходящей в кокетство. Филфаков, да, я не кончал, но академической феней вполне себе владею, знаю слово „гуссерль“ (чем гордился герой Натана Дубовицкого); мое, скажем, эссе „Молодая комсомолка“ написано на такой дерриде, что сам через годы с трудом продираюсь.

Статус „прозаика“ высок и обременителен, но по факту книжка вышла, рассказы печатаются, и даже периодически удостаиваются комплиментов от людей вполне уважаемых.

Вот только „политологом“ не люблю называться, и, подозреваю, не только я, ибо здесь помимо соответствующего диплома, нужна какая-никакая политика, а с нею в стране давно туго.