Ярослав Галан - Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы

Немного погодя она добавила:

— Печальнее всего то, что народы не видят трагизма ситуа­ции или не хотят его видеть.

— Народы здесь ни при чем, миссис.

Миссис Маккарди иронически оттопырила губку.

— Если смотреть с высоты ваших принципов, быть может, это и так. Но позвольте мне иметь собственное (надобыло слышать это «собственное») мнение; мнение, рожденное в конце концов юнрровским опытом.

Разговор становился интересным. Я счел необходимым по­спешить собеседнице на помощь.

— Надеюсь, вы согласитесь со мной, что этот юнрровский опыт дорого обходится народам, и боюсь, обойдется еще до­роже...

— Несомненно. Есть святыни, которыми нельзя торговать безнаказанно.

— Таким способом можно утратить не только моральный кредит...

Она покосилась на меня:

— Можно утратить, говорите? Он уже утрачен. Особенно после скандала в Дахау.

— В Дахау? За Дахау отвечают сегодня нюрнбергские обви­няемые.

— А впоследствии мы все ответим перед судом истории.

— Вы, очевидно, имеете в виду Мюнхен и его результаты?

— Нет, сэр. Я говорю теперь о Дахау и обо всем, что про­изошло там после ликвидации лагеря. Не удивляюсь, что вы успели уже забыть об этом. А я не забыла и не забуду, что американские солдаты нарушили священное право убежища. Надо было видеть, как эти люди плакали и рвали на себе волосы, когда их передавали вашим властям!

Я не верил своим ушам.

— Миссис Маккарди! Вы проливаете слезы над...

— О, еще бы, над коллаборационистами, предателями, или как вы их там называете. Однако для меня, американки, они прежде всего люди, страдающие люди. К тому же не забудьте, сэр, что война ведь уже кончилась.

Логика моей собеседницы была достойна ее этических прин­ципов.

— Вы ошибаетесь, миссис. Еще не кончилась, ни в коем слу­чае не кончилась война против уцелевших камелотов [8] Приспешников (англ. сленг). достаточно известного вам Адольфа Гитлера и против...

— ...идиотов, вы хотели сказать? Спасибо.

— Не за что. С идиотами было бы не так уж трудно справить­ся. Хуже, когда этих камелотов протежируют няньки вроде вас, миссис.

— Ваша склонность к эпитетам, сэр...

— Менее, наверняка менее опасна, чем ваша забота о по­следышах нацистского дьявола. Впрочем, могу вас успокоить: американцы выдали всего несколько десятков предателей и то лишь потому, что те в прошлом стреляли по вашим джи-ай. Основная же масса, несколько сот тысяч этих негодяев, все еще пребывает под вашей любвеобильной опекой.

— У вас, должно быть, нетерпимость в крови, если вас не волнует даже судьба несчастных детей.

Я не успел ответить. Внезапно заскрежетали тормоза, и мис­сис Маккарди остановила машину перед двумя молодыми джентльменами в американской форме (без знаков различия) и с красно-белыми ленточками на груди. Оба джентльмена по­казывали пальцами на небо.

— Садитесь,— сказала с материнской улыбкой миссис Маккарди.

— Данке шейн! — ответили джентльмены с чистым галицийским акцентом и сели в машину.

Меня удивило, откуда они взялись в этой безлюдной мест­ности.

— Вы где живете? — спросил я.

Украинская речь не произвела на джентльменов никакого впечатления. Один из них, шатен, с широким шрамом на щеке, ле­ниво ткнул пальцем в сторону леса. И в самом деле, в перелеске можно было разглядеть трехэтажный дом казарменного типа, весь увитый, точно плющом, гирляндами полуголых загорелых тел. Эта картина заметно смутила мою спутницу, и ведомая ее рукою машина чуть не врезалась в ограду из колючей проволоки.

— Если не ошибаюсь, миссис Маккарди, это ваши воспи­танники...

На лице ее проступило нечто подобное румянцу.

— Вы не ошибаетесь.

— Не считаете ли вы, что безделье не самый лучший способ воспитания?

— Этот вопрос я прошу вас задать кому-нибудь другому.

— Кому?

— Ну хотя бы даже командованию третьей армии ЮНРРА, которое, к сожалению, заботится лишь о телесных потребно­стях перемещенных лиц.

Должно быть, миссис Маккарди чувствовала себя неловко.

— Не надоела вам такая жизнь? — спросил я у наших пас­сажиров.

— Какая именно? — переспросил полный брюнет мелодич­ным львовским говорком.

— Безделье.

— Нет.

— И так до самой смерти?

— Мы еще не собираемся умирать.

— О нас думают американцы,— прибавил шатен.

— И что же они придумали?

— Говорят, что нас еще подкормят немножко, а потом по­едем в их армию, в Японию или еще куда-то. Обещают нам аме­риканское подданство после трех лет службы.