Александр Наумов - Спецзона для бывших

– Да, я вжился. Но ответ на ваш вопрос будет слишком долгим. Да, в милиции происходит много странных вещей, но… боюсь, я не готов ответить на ваш вопрос.

– Вполне возможно, у вас просто нет ответа.

– У меня есть ответ.

– Хорошо, поговорим про суды. Вы утверждаете, что человек просто оступился, а его засудили.

– Причем, действительно оступился. Видят, что человек не мразь. Так зачем ему ломать настолько жизнь? Зачем вот по первому разу надо было мне давать девять лет? По первому разу! Взяли – и жизнь перечеркнули. Вы, наверное, думаете, что отсидел человек пять-шесть-семь лет и вышел из тюрьмы законченным уголовником. А я вот был в отпуске, ездил домой, и мне друг сказал: «Саня, ты стал даже лучше, чем был, когда садился». Вы можете не поверить мне. Я тоже не верил, когда раньше, по работе, сталкивался с такими случаями, когда один за другого говорил: «Он там отсидел семь лет, он человек порядочный». А у меня не укладывалось в голове: как порядочный человек мог отсидеть в тюрьме? Тюрьма и порядочность для меня были два разных понятия. Тюрьма и порядочность… Но! Если думать, что тюрьма не исправляет, то какой смысл вообще в существовании тюрем? Я вот говорил, как мучился в спецвагонах – столыпиных, задыхался… Там не ешь, не пьешь, сутками едешь. И такое отношение… А чем я его заслужил? У нас считается, что исправительная система не исправляет. Попал в тюрьму, значит, ты мразь. Ну тогда давайте, как в Китае, руку-ногу отрубать за воровство. А если подумал плохое – голову отрубать! Чтобы думать было нечем. Зачем тогда держать исправительные колонии? А если держать, то менять надо всю структуру, как в Англии или Австралии – убийцы там на фонтанчики смотрят, чтобы у них нервная система успокаивалась, а не будоражилась. Вот как в наших тюрьмах можно в три смены спать? Это кошмар. Нечеловеческие условия. Я в СИЗО сидел, меня возили на суд. Что значит ездить на суд? Это тебя в десять вечера привозят обратно в СИЗО, запирают в камере. Успел покушать. Лег спать. В пять утра опять поднимают, загоняют в боксик – нишу в стене, полтора метра в ширину, там человек восемь стоят, одни решетку подпирают, другие – бетонную стену. И прозябают они так до десяти часов утра, пока их не заберут автозаки. Опять боксы, но в машине. Потом снова боксы, но в суде. А я человек некурящий, мне в дыму тяжело, голова вот такая квадратная. Я уже адекватно соображать не могу. И все это продолжается из месяца в месяц. Как в три смены спать?.. Я сидел на Красной Пресне. На окне снаружи – реснички металлические, в виде наложенных друг на друга железок, затем решетка, потом сетка и поверх сетки – намордник. Вместо двадцати человек в камере – шестьдесят. Свежего воздуха практически не было. И все время, которое я находился в камере, – это пытка. Я спал по два часа в сутки, просыпался весь мокрый, потому что жара. Мне этой тюрьмы хватило на всю оставшуюся жизнь. Иной раз и просыпаться-то не хотелось. Думаешь, проснешься – опять дышать нечем, весь мокрый, одежда вся липнет к тебе. Если кружку чая холодного выпил, то она же, эта кружка, вскоре вся из тебя и выйдет. Опять мокрый! И что должен обо всем этом думать нормальный человек? Что государство над ним в открытую издевается. Если человек совершил преступление, его так колпашат… В него буквально впиваются: «Ага-а-а, все-таки ты совершил! Кхе-кхе… мы, государство, тебе не платили полгода зарплату, а ты все-таки украл! Какая ты, однако, скотина!» Мол, посмотрите на него… Вот мы говорили про милицию. Милиционер в Москве получает четыре тысячи рублей. Ну а что такое четыре тысячи рублей? Этому милиционеру, значит, всю жизнь быть, как говорится, холостяком. И покупать носки за тридцать восемь копеек или, там, пиджак за сорок копеек. Таких цен, конечно, нет, я просто утрирую. Ведь для чего люди живут? Любой, наверное, мечтает о продолжении своего рода. Значит, нужно как-то содержать жену. А чтобы укрепить брак, нужно завести ребенка. И разве возможно содержать семью на четыре тысячи рублей? В большом городе, где за одни только коммунальные услуги уходит в месяц полторы тысячи рублей. И пятьсот рублей уходит на проезд в городском транспорте. Две тысячи у него уходят ни во что. И как человеку, надевшему погоны, нормально существовать на эти деньги? Я затрудняюсь сказать. Государство не может достойно платить своим гражданам. Почему? Якобы нет денег. Всю жизнь деньги были, а потом их вдруг не стало. В 1991 году обокрали население, в 1998 году опять обокрали… И спросить не с кого! Потому что они не преступники, они депутаты! Ха-ха… Вагонами воруют, но не преступники! РАО ЕЭС принадлежало народу – тоже разворовали. Опять не преступники! Опять они почтенные люди, с ними здороваются, их везде принимают, телевидение их показывает. А преступники – вот они, пошел, там, вечером у кого-то отобрал тридцать восемь копеек, на носки себе, и уже преступник, можно сказать, злодей. Ату, в тюрьму его, в тюрьму!