Александр Наумов - Спецзона для бывших

– Сейчас подобные комиссии созданы в регионах.

– Дай бог… Но я что хочу сказать? Я не знаю, как будет теперь, а вот при Приставкине у нас много народу уходило. И не один из тех, с кем я сидел, а потом его выпустили, не один не заехал обратно. Люди стали подниматься, стали нормально жить. Вкус жизни поняли. Понимаете? Нам с рождения свобода дана. Мы другого состояния не знаем, что ее может и не быть – свободы. И когда ее в один миг отбирают… она… прелесть в том, чтобы просто выйти на улицу, воздухом подышать, пройтись. В колонии это в такой мере понимается, настолько осмысливается… Впрочем, люди разные, кому-то и здесь нравится сидеть, такой тип выходит на свободу, как в отпуск. Я не говорю про нашу колонию, я вообще говорю про тот контингент, с которым мне приходилось работать. Они выйдут для того, чтобы две недели попить, опять кого-нибудь нахлобучить и снова заехать в зону. Здесь же, в этой колонии, я смотрю, в основном люди случайные. Вот вы сможете ответить на такой вопрос? Ситуация: человек, допустим, ограбил и получил девять лет, ну, как ограбил – ударил по карману… И другой пример: кто-то кого-то до смерти забивает, ногами пинает. Человек умирает в муках, страшной смертью. А убийца получает три-пять лет лишения свободы. На какие-то мысли это наталкивает? Оно и грызет иногда внутри. Ну вот, если собрать все вместе, что я натворил, ну максимум, пять лет, которые мне можно было бы набросать. К матушке моей во время перерыва суда подошли кивалы – народные заседатели – и говорят: «Мы всё видим, но ничего не можем сделать». Меня посадили в 1999 году. И судебная система на тот момент была настолько глухой к здравому смыслу! Тем более что на нас обкатывали новый Уголовный кодекс. Это сейчас к нам приходят в зону, и, смотришь, по совокупности преступлений они получают по пять-шесть лет. А мы за те же преступления получали по восемь-десять-пятнадцать лет. Я вам расскажу одну историю. Фамилию не помню. Сейчас человека отправили в Нижний Тагил, он там сидит. Его история началась в 1995 году. Едет он в машине с другом-напарником – патрулируют город. По улице идет пьяный. Машина останавливается, напарник говорит: «Надо переговорить с человеком». Начинает говорить, слово за слово, чего-то они начинают ругаться. Пьяный выхватывает у напарника автомат и стреляет. Пуля черкашом прошла по водителю. И он, водитель, недолго думая достает пистолет – хлоп! – палит его. Сообщает по рации о ЧП в райотдел. Приезжает начальство, прокуратура. Все нормально, оружие применил правомерно, дескать, молодец, медаль получишь. Только вот сначала давай, мол, в больницу, а то у тебя, видишь, ранение. Приезжает в больницу, а там его цепляют, увозят на Петровку, где начинают его «воспитывать»… Это я с его слов рассказываю. Оказывается, опер с МУРа был тот человек, которого он застрелил. Значит, сидит он два года. Уже заехали в камеру те люди, которые его сажали… Кстати, я точно знаю, что те люди, которые меня принимали, тоже сидят сейчас – в Мордовии. А таких случаев очень много: сначала кто-то сам сажает, потом его сажают, потом сажают того, кто его посадил… Ведь пока работаешь и сажаешь других, то не думаешь, что можешь оказаться на их месте. За что сажают бывших сотрудников милиции? За взятки, превышение полномочий, разбой, грабеж, вымогательство. Да я вам так скажу: возьмите любого сотрудника милиции – стоит ему только попасть в поле зрения службы собственной безопасности, так считайте, что он потенциальная жертва. Но я вам дальше расскажу про того моего знакомого. Суд идет. Дают ему четырнадцать лет. Он пишет кассационную жалобу. Другой суд, более беспристрастный, человека освобождает. Полтора года он ходит на свободе. Но прокуратура выражает свое несогласие с вынесенным оправдательным приговором. Проходит новый суд, который выносит ему двенадцать лет лишения свободы. И потом сколько он ни писал, приговор больше не пересматривали. Таких случаев, опять же… Ну вот сейчас приезжал один человек, тоже рассказывал про случай: опера одного начальник уволил с работы. Тот через суд восстановился. А в отделе сделали так, чтобы он уехал опять… Дело в том, что сейчас, при нашей жизни, никто ни от чего не застрахован.

– Но в милиции-то почему происходят такие дела? В милиции, которая должна быть оплотом законности. Что вы думаете об этом как бывший сотрудник? Вообще сколько лет вы проработали в милиции?

– Четыре года десять месяцев и двенадцать дней.

– За четыре года все-таки можно понять, чем дышат в милиции, вжиться в специфику отношений в этой структуре.