Роман Редлих - Сталинщина как духовный феномен

Стоит взять в руки любую советскую газету, поприсутствовать на любом собрании, принять участие в любой кампании, чтобы тотчас же окунуться в однообразный, хотя и пестрый мир верообразных «убеждений», венчаемых своего рода культом Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина. Поверхностный наблюдатель, особенно если он не принадлежит к советскому миру, склонен принимать эти явления за своего рода коммунистическую религию. Внешнее сходство с религией действительно поражает. Красные уголки с непременными бюстами вождей, непогрешимые писания «классиков марксизма», «заветы Ильича» и непрестанные славословия Сталину, сопровождаемые неизменно «бурными, долго не смолкающими овациями», все это позволяет говорить о «культе», перенося оценку этого явления в плоскость религиозного творчества.

Считать, что мировое коммунистическое движение есть движение религиозное, все же глубокая ошибка. Ни фанатизм немногих убежденных коммунистов, ни догматизм коммунистической теории, ни сосредоточение всех добродетелей вокруг имен Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина не делает его таким. Больше того: коммунизм всегда был и будет враждебен религии. Достаточно сравнить принципиальные основы всякой религии с принципиальными основами коммунизма, чтобы убедиться в этом. Достаточно вспомнить, что всякое религиозное чувство даже самое примитивное, есть всегда ощущение «мира иного». Для всякой религии мир, в котором мы живем, не единственный существующий. Для всякой религии, кроме нашего земного «здесь» есть еще и потустороннее «там», элементы которого, проникая в наше существование, расширяют и углубляют его. Всякий религиозный человек непременно чувствует соловьевское:

Марксист этого не чувствует. Коммунистическая теория и практика утверждает иное: кроме нашего мира нет и не может быть никакого другого. Этот мир конечен, прост в своих основаниях, до конца понят Марксом-Энгельсом-Лениным-Сталиным. Этот мир есть, с одной стороны, результат стихийной эволюции природы, частью которой является и человек, с другой стороны, — он есть объект для планирования и проведения в жизнь «социалистического строительства».

Теория современного коммунизма покоится на двух, исключающих одно другое утверждениях:

1. Мир состоит из материи, как из единого начала, рядом с которым нет никакого другого (материалистический монизм). Он развивается на основе закона причинности (детерминизм). Он познаваем не только в принципе, но и во всех мельчайших деталях (гностицизм). Кроме этого мира решительно ничего нет и быть не может. Человек только часть его, подчиненная всем его законам. Бытие человека вполне и односторонне определяет его сознание, которое есть лишь надстройка над бытием, лишь функция физиологических процессов в коре головного мозга, лишь отражение физического бытия. Всякого рода метафизика, мистика, религия суть проявления классового сознания. Человек ни в чем и нигде не властен. Его свобода есть не более, как «осознанная необходимость». В своей подчиненности мировым законам природы человек ничем не отличается от любого атома, молекулы, камня, пчелы, муравья, обезьяны.

В этой своей части коммунистическая теория, называемая громким именем «диалектического материализма», наукообразна, особенно в глазах людей, плохо знакомых с современным состоянием науки. Это наукообразие используется коммунистами, чтобы говорить о марксизме, как о «научной теории социализма», с легким презрением противопоставляя его «ненаучному» или «утопическому» пониманию социализма, как до Маркса (Томас Мор, Кампанелла, Фурье, Сен-Симон), так и после Маркса (русские эсеры, лассальянцы, английские лейбористы).

С этой стороной коммунистической теории религиеобразная сторона советской жизни почти не связана. Так же, как и для революционного марксизма, она составляет лишь тот наукообразный фон, на котором развивается другая — догматическая, верообразная ее сторона. Ибо первым и основным догматом коммунизма является утверждение «научности», точнее абсолютной истинности марксистской теории. Этот догмат выдвинут впервые Лениным в пылу полемики с ревизионистами и классически сформулирован им затем в его статье «Три источника и три составных части марксизма»: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно».