Сергей Лукьяненко - Статьи для портала «Однако»

Путин заинтересованно ждет.

Джон Смит (постепенно краснея и полушепотом): Киски! Не те киски, которые пушистые… хотя… не те киски, что ловят мышей… (становится пунцовым)

Путин ободряюще кивает и очень заинтересованно ждет.

Джон Смит (с облегчением): Господин Кэмерон имеет в виду музыкантов!

Путин (с интересом): Маккартни?

Джон Смит (веко переводчика начинает подергиваться): Нет, не столь традиционный…

Путин: А! Понял! Элтон Джон?

Джон Смит (вздрагивает всем телом): Нет! Нет, речь о ваших музыкантах!

Путин (радостно): О! Я люблю музыку. У меня даже есть знакомые музыканты. Юра-музыкант… Андрей-музыкант… с ним я даже переписываюсь…

Действие третье

Те же и там же.

На столе холодные стейки.

Джон Смит (собрав последние силы): Господин Кэмерон имеет в виду необузданных… бунтующих… молодых девушек…

Путин (с сочувствием): Захвати Уолл-Стрит? Или как там у вас, захвати Сити…

Кэмерон (отодвигая впавшего в ступор переводчика): Господин Путин, я говорю о женской музыкальной группе Бешеные Вагины, которых судят в Москве за несанкционированное выступление!

Путин (с пониманием): А! Ну так бы сразу и сказали!

Кэмерон (требовательно): Мы обеспокоены тем, что их хотят строго наказать!

Путин (кивая): Кого?

Кэмерон (внезапно начиная говорить на чистом русском языке): Бунтующих кисок! Необузданных писек! Бунт Вагин! Пусси Райот!

Путин (с пониманием): Да, конечно. Строго не надо.

Кэмерон выдохнув садится за стол.

Эпилог

Те же и там же.

Кэмерон ест остывший стейк. Путин подозрительно ковыряет стейк вилкой. Потом кивком подзывает референта .

Путин (шепотом): Коля, а ты все-таки позвони Онищенко… Пусть на всякий случай введет карантин на английских кисок… то есть кошек. Ну и на говядину. На всякий случай.

27 сентября 2012 Сергей Лукьяненко

… в местности бездорожья иди…

Сунь Цзы.

Ну вот мы и дождались осени.

Прошел август, которого в наших широтах традиционно ждут с опаской. Еще раз пошумели «Марши миллионов», чье название становится все более и более поэтическим и все менее и менее реальным.

Хочу вас поздравить — местность серьезного положения закончилась. Началась местность бездорожья, а бездорожье в России — норма жизни и традиционный союзник.

«…когда идут по горам и лесам, кручам и обрывам, топям и болотам, вообще по трудно проходимым местам, это будет местность бездорожная…»

Собственно говоря, дорога у нас сейчас — хуже не придумаешь. Страна лишена идеологии (повторюсь — «заработать побольше денег» идеологией не является), наука в упадке, производство устарело, бизнесу не нравятся условия работы, трудящимся не нравятся условия оплаты, армии не нравятся реформы, населению не нравятся законы, власти (очень сильно подозреваю!) не нравится народ, соседям не нравится наша страна, нашей стране (давайте не будем лукавить, мы же не сотрудники МИДа) не нравятся соседи. Одно утешает — бывало и похуже. Причем не только с нами — загляните в историю Германии, Китая, Японии, США — много чего интересного встретится.

Как бы там ни было, но при всех бедах и проблемах, отторжении территорий и утечке мозгов и капиталов, у нас по-прежнему огромная, богатая, удивительная страна — населенная умным, талантливым, работящим, дружным, гордым народом. Таким он был, таким и остался.

Конечно же, я слышу тонкий визг негодующего читателя, который вдруг прочел это заявление. Читатель точно знает, что Россия всегда была и поныне есть: тюрьма народов, страна рабов, голь перекатная, бандитское государство. (Большинство, впрочем, допускают светлые промежутки в ее истории: когда Петр прорубил окно в Европу и призвал через него селиться в России немцев и прочих голландцев; когда Закон Божий учили в школах, а инородцы знали свое место; когда Ленин (Сталин) великий нам путь озарил.) [4] Как ни странно, но никто почему-то не верит в то, что живет в светлые времена. Обычно их относят к тем периодам истории, которые современники искренне считали удивительно тёмными. Есть же, в конце концов, целая когорта людей, искренне считающих девяностые годы прошлого века в России периодом невиданных свобод, счастья и оптимизма.

Удивительно, конечно, как в такой ситуации русское государство ухитрялось расти, выдерживать войны и нашествия, ассимилировать самые разные племена и народы (при этом не практикуя геноцида и концлагерей, как большинство цивилизованных наций), за сорок лет провести страну от деревянной сохи до атомной бомбы… Удивительно в конце концов то, что мы все-таки выдержали последние двадцать лет — выдержали развал государства, голод (самый настоящий), войны (тоже самые настоящие), международное унижение и позор. Как мы не скатились в Большую Войну, в очередную революцию, как не утащили за собой в небытие весь мир… и продолжаем жить. И, как ни странно, снова начинаем развиваться. И, что удивительно, даже переламываем «русский крест» — то стремительное вымирание России, о котором с таким восторженным трепетом любили говорить либеральные СМИ.