Евгений Додолев - Неистовый Лимонов. Большой поход на Кремль

Термин «новое» стал очень популярным в 70 — 80-х годах, когда появилось огромное количество политических, культурных, мистических и идеологических течений, имеющих в своем названии слово «новое» — «новая волна» («нью вэйв»), «новые философы», «новые правые», «новый век» («нью эйдж») и т. д. (Кстати, и эта газета называется именно «Новый Взгляд».) Эта мода на «новое» явно указывает на то, что «старое», конвенциональное, привычное, классическое и даже обычное прогрессистское и модернистическое принципиально и совершенно надоело. Дело не в том, что старое плохо или «реакционно». Нет. Может быть, оно и интересно, и разумно, и качественно, и оправданно. В отличие от революционного начала века это «старое» не вызывает ни ненависти, ни желания разрушить его любой ценой во имя иного идеала, иной системы ценностей. Более того, обычный модернистский и революционный пафос сам устарел и наскучил. Желание «нового», свойственное нашему времени, не опирается на страстный порыв. Это скорее показатель глубокого скепсиса и усталости, глубокого разочарования не только в «реакционных» аспектах жизни, ноивее «революционных» аспектах. «Новое» хочет быть не альтернативным, но удаленным, не противоположным, но другим. Это «новое» не спорит и не опровергает «старое», оно плюет на него; оно отрицает его не восстанием, но тотальным безразличием.

Почти все достойные интеллектуалы современности тем или иным образом признают кризис старой идеологической системы, неадекватность деления на «:правых» и «левых». Сегодня прямолинейная апологетика капитализма или марксистская критика буржуазного строя смотрятся как глубокий архаизм, как бездарное и нелепое ретро. Посмотрите на французских «новых философов», начавших с марксизма и крайнего гошизма. Сегодня вся их «левизна» заканчивается защитой иудаизма и сионизма и нападками на Ле Пена. В остальном они — примерные буржуа, подвизающиеся, как Анри-Бернар Леви, к примеру, на поприще изготовления рекламных текстов к платьям Сен-Лорана, сшитым для жиреющих богачей. От «гошизма» не осталось и следа. Посмотрите на американских правых — их основной заботой является «защита в мире демократии и прав человека». Либерализм и гуманизм отождествляются с пределом «правизны». Старые идеологии, «правые» и «левые», вымерли. Сегодня ортодоксы напоминают динозавров. Не то чтобы политическая история их преодолела или победила. Они распались сами собой, без катаклизмов и кризисов, рассосались в циничной стихии «человеческого фактора», тихо заснули в неопределенности. Отчасти усвоенные, отчасти отторгнутые, идеологии прекратили быть.

Все эти соображения относятся, безусловно, и к нашей политической жизни, и в частности к нашей оппозиции. Несмотря на то что капитализм (=антикоммунизм) и национализм (и даже фашизм) являются для нашего общества довольно «новыми» явлениями (по меньшей мере последние 76 лет таких явлений не было), все равно странным образом они навевают такую же скуку, как если бы это было нечто само собой разумеющееся для всей нашей политической истории. Всего за несколько лет «рыночная риторика» превратилась в неприличную демагогию, и такая же участь в ближайшее время постигнет, видимо, и национализм, к которому постепенно сдвигается русская политика. Из останков коммунизма вылезли не ростки подлинно новой, живой и бурной, страстной политической жизни, но какие-то набальзамированные уроды, дурно пахнущие трупы дореволюционных жирных буржуинов и сальные рожи псевдонациональных балалаечников. Эсерка Новодворская и националист Васильев, уездный потрепанный парталкоголик с новенькой английской теннисной ракеткой, чугунные генералы КГБ с хоругвями и иконами, музейные краснофлаговые грузовички трудороссов — все это гротескные химеры мертвого времени, оживленные призраки прошлого. Странно слушать, когда они спорят о «белых» и «красных». Какие «белые» или «красные»?! Товарищи, господа, вы просто мертвы. Вы старые. Именно «старость» объединяет всех вас, именно она — самый солидный фундамент для вашего согласия. Согласие — дело трупов.

Но не только у нас так тянет кладбищенским прахом, такая же мертвенность висит в дурном, неживом воздухе Запада. Западный мир тоже безнадежно «стар». Там больше не читают книг и не ходят в кино. Там больше не спорят о политике и не устраивают митингов. Запад устал не меньше нашего. Вежливо-мертвые маски комфортного Запада не скрывают за собой ничего. Это больше не «тюрьма без стен», как говорил Сартр. Это — ничто, обернутое в ничто. Потребление потребило потребителя. Запад усердно перемещает жизнь в компьютер — только «клонирование», ловкое превращение человека в машину и способно еще вызвать у Запада хоть какой-то интерес. Конец истории. Г-жа Новодворская, вы читали Фукуяму? И ради этой тоски вы настаиваете на поголовном истреблении «красно-коричневых»? Сдается, что вы застряли где-то в конце 70-х и живете реминисценциями бурной антисоветской юности. Вы — восковая фигура, иллюстрация «пламенной диссидентки» из хрестоматии, которую никто не станет читать. Какой, к черту, «индивидуализм» и какую «свободу» вы увидели на Западе?! Вы, видимо, не в своем уме или живете детскими мифами — там общество приглушенных манекенов. Они страдают точно таким же маниакально-депрессивным расстройством психики, как и мы, только оно протекает у них вяло, трусливо и сглаженно. Это Запад — пародия на нас, а не мы на Запад. Там трупы упакованы и целлофанированы, помещены в ячейки и ящички. У нас они буйно бегают по улицам и забираются в телевизор. У нас «старость» выпирает как ревенант. У них ее гримируют как гонконговскую подделку под «фирму». Цивилизация «белой сборки».