Натан Щаранский - ID. Identity и ее решающая роль в защите демократии

— Если вы разрешить покрывать голову или носить чадру одним женщинам, то другие, те, кто этого не хотят, не смогут сопротивляться давлению со стороны общины и своих семей. — говорили мои собеседники. — В результате интеграция, и особенно интеграция женщин, будет значительно затруднена.

Я ответил им вопросом: «Чего вы больше опасаетесь — того, что женщины будут ходить с покрытой головой, или того, что это будет сделано под давлением?».

— И того и другого, — последовал ответ.

— Вот в этом-то и заключается проблема, — сказал я. — Нет сомнений, что необходимо решительно бороться с насилием, которое начинается с насильственного покрытия головы и распространяется на самые различные сферы жизни женщины, от запрета покидать дом и получать образование до убийств на почве «опороченной семейной чести». Бороться с этими и подобными им явлениями — долг и обязанность демократического общества. Но все дело в том, что даже в случае добровольного ношения платка вы видите в этом проблему, поскольку для вас проблематична сама их культура, их identity. Вы хотите защищать демократию путем запрета свободного выражения самоидентификации. Путь этот выглядит очень соблазнительным, вам кажется, что таким образом можно преградить путь экстремистам. — но это ошибочная точка зрения, и цена этой ошибки, цена запрета identity может быть очень высокой.

Французский закон, запрещающий ношение религиозных символов в общественных местах, отражает веру французов в то, что сильные проявления национально-культурной самоидентификации угрожают их обществу. Они верят, что защита демократических завоеваний требует ослабления identity и создания абсолютно нейтрального общественного пространства, в котором отсутствуют резкие культурные различия Они убеждены в том, что только так можно избежать конфликтов и защитить всеобщее равенство. Согласно этому взгляду, свобода не включает в себя право кардинально отличаться от остальных, право быть связанным с какой-то определенной (пропуск скана).

В Америке история с хиджабом имеет другой финал Когда в 2004 году американская школа в Маскоги, штат Оклахома, попыталась запретить одиннадцатилетней мусульманской девочке приходить на уроки в платке, государство немедленно вмешалось — но не на стороне школы, а на стороне девочки. Власти штата не только не ограничили, а наоборот — защитили ее право выражать публично свою собственную identity. Одновременно с принятием в том же 2004 году французского закона ведущие представители демократической партии подали в подкомитет американского конгресса по правам человека резолюцию, резко критикующую правительство Франции за ограничение свободы религиозного выражения Резолюция была принята подавляющим большинством голосов.

Так почему же в Америке, в отличие от Европы, хиджаб не является проблемой? Разница заключается в том, что американцы совершенно по-другому понимают общественное пространство. Здесь оно не освобождено от identities, а наоборот — плотно «заселено» ими, в нем в равной мере и в полном соответствии с демократическими принципами представлены самые различные идентичности.

Под общественным пространством понимается любое место, находящееся за порогом частного дома, здания или учреждения. Государство не требует, чтобы граждане придерживались определенной identity, и не дискриминирует одну самоидентификацию в пользу другой. В то время как в Европе публичные проявление identity рассматриваются как угроза демократии, в Америке они не только защищены законом, но и воспринимаются как важный элемент демократии, укрепляющий ее.

Мой близкий друг, еврей по национальности, в свое время работал в штате покойного сенатора-демократа Генри «Скупа» Джексона Желая продемонстрировать свою преданность работе, он пришел однажды на Капитолийский холм во время еврейского праздника. Сенатор Джексон удивился: «Почему ты здесь? Разве сегодня не твой праздник?» Мой друг ответил: «Работа с вами для меня важнее». Джексон, который не был евреем, сказал: «Слушай меня хорошенько, мой мальчик: если ты действительно хочешь быть хорошим американцем, в первую очередь будь хорошим евреем». Таким образом, в самом сердце американского общественного пространства, в конгрессе, identity в ее самых разных проявлениях не только приветствовалась, но и поощрялась.

Что кажется таким естественным для американцев, совершенно невозможно в Европе. В начале девяностых годов я посетил один из бастионов академической свободы. Оксфордский университет, где встретился с одним из самых независимых и мощных философских умов Европы, с человеком, к которому я испытывал величайшее уважение. В беседе с ним я сказал, что на меня произвела огромное впечатление деятельность местной студенческой ячейки ХАБАДа — еврейской религиозной группы, которая занималась тем, что знакомила студентов-евреев с традициями и религией своего народа Мой собеседник решительно не согласился со мной: с его точки зрения, вся это деятельность была опасной провокацией. «Мы, евреи, никогда не должны забывать, что здесь мы гости. Мы можем быть евреями в нашем доме и в нашей семье, но наше еврейство ни в коем случае не должно быть частью публичной жизни».