Лев Вершинин: Россия, которую мы догоняем

В общем, непросто. Но разобраться в этом вопросе досконально, а тем паче озвучить реальную истину смогут позволить себе разве что наши внуки, если не правнуки. Для нас же сейчас главное, что «час Х» неуклонно приближался. Именно в это время старик Абдалла, кстати, и нашел время для встречи с делегацией Еврейского Агентства, сделав им предложение, которое, как мы знаем, не было принято, а 14 мая, не без труда сломав сопротивление скептиков как в Палестине, так и за рубежом, Давид Бен-Гурион провозгласил независимость Государства Израиль, «национального дома рассеянных по свету евреев». Текст Декларации призывал арабское население «блюсти мир, участвовать в строительстве государства на основе полного гражданского равноправия и полного представительства во всех его учреждениях, временных и постоянных».

Что касается соседей, им «протягивали руку мира» и «предлагали добрососедские отношения». Однако мало кто обманывался: спустя несколько часов армии пяти сопредельных стран пересекли границы уже не подмандатной территории, а муфтий Амин Аль-Хусейни из своего бейрутского далека огласил фетву, обращенную к пастве: «Я объявляю священную войну, братья! Убивайте евреев, убивайте их всех, всех, всех!». Чуть позже генеральный секретарь ЛАГ, египетский дипломат Аззам-паша, официально уведомил ООН о начале вторжения, целью которого являются «защита жителей Палестины от сионистской агрессии, в результате которой четверть миллиона арабов были изгнаны из своих домов» и «создание единого демократического государства, где все жители будут равны перед законом».

О каком «едином государстве» шла речь, не уточнялось, но на эту тему все давно уже было сказано. А более конкретное, для, скажем так, внутреннего пользования предназначенное толкование ситуации тот же г-н Аззам изложил в интервью каирскому радио: «Это будет быстрая война. Это будет война на уничтожение, молниеносная бойня, о которой будут вспоминать, как о монгольских избиениях и о крестовых походах».

Вторжение означало уже настоящую, «правильную» войну, хотя, разумеется, и не отменяло войны между общинами, — и хотя было сложно, но арабам с самого начала, скажем так, везло меньше. Не потому, что трусы. Просто яйца мешали. Во-первых, они дрались всего лишь за победу, а для евреев ставкой была жизнь — и это сознавали все, от мала до велика. Тем более что уходившие прямо с транспортов на фронт прибывали из Европы, а этих, выживших, уже трудно было чем-то напугать. К тому же арабские ополчения, в отличие от еврейских, для которых военная подготовка была нормой жизни, мало понимали, что такое дисциплина, не знали элементарных премудростей, а их лидеры, мягко говоря, не понимали друг друга. А то и хуже. Мало что, как выяснилось, меняла и поддержка извне: качество арабских армий оставляло желать лучшего. Ливанские части ничем не отличались от тех же ополчений, сирийские выглядели более прилично, но коррупция была такая, что первые несколько месяцев солдатикам приходилось воевать без патронов, а по итогам войны офицерскому корпусу пришлось делать переворот и разбираться со снабженцами. Египет, по большому счету, не понимал, ради чего воюет — «священная война» велась, в основном, в угоду национальной интеллигенции и муллам, так что особого героизма потомки фараонов не являли, хотя быстрее лани тоже бегали редко. Единственной серьезной, реальной силой, как и предполагалось до событий, проявил себя трансиорданской «Арабский Легион», но братья по оружию не очень доверяли старому Абдалле. И как показала жизнь, были правы. Не без труда, но все-таки вытеснив еврейские формирования из Святого Города (центра Иерусалима) и с большей части земель, ныне именуемых Палестинской Автономией, мудрый потомок Пророка забил на все и затормозил войска. Позже командующий легиона, Джон Глабб, признал в мемуарах, что реальной целью короля была исключительно «оккупация как можно большей части Палестины, отведенной для арабов планом ООН 1947 года». То есть человек забрал свое, свое, кровное (Трансиорданию-то отрезали от Большой Палестины всего за 30 лет до того, силком), а что касается евреев, так, собственно, ничего против существования Израиля, если тот сумеет отбиться, Его Хашимитское Величество не имел.

На евреев, в общем, играл и «международный концерт». Лондон, понятно, сочувствовал арабам, но тихо, чтобы не сердить Америку, Америка подыгрывала в обе стороны, Европа, на какое-то время пристыженная известными кадрами из Дахау, помогала Израилю, чем могла. А что особенно важно, сходную, даже еще более ясно выраженную позицию занимал Сталин, уважение к которому выросло почти до уровня уважения к Марксу (позже разного рода силам придется очень постараться, чтобы науськать Москву на Тель-Авив, а Тель-Авив на Москву). Ну и, понятно, изо всех сил старались сами евреи. Первым законодательным актом новенькой страны стал изданный 26 мая указ о создании Армии Обороны Израиля (ЦАХАЛ). Отныне именно она стала единственной законной вооруженной силой в стране. Партийные формирования обязаны были войти в ее состав (остаться самими собой им позволили только в тогда «автономном» Иерусалиме). Не возразил никто. И Бегин, и Шамир вполне соглашались с тем, что армия у государства может быть только одна. Правда, учитывая лютую, годами культивируемую ненависть социал-сионистов к «фашистам Жаботинского», а также и вполне взаимные чувства правых после операции «Сезон», на первых порах «ревизионистам» позволили формировать в ЦАХАЛе отдельные части. Так сказать, во избежание. Ну и воевали, понемногу учась взаимопониманию. Но получалось не очень хорошо. Требовалось оружие. Много оружия, хорошего и разного, и чем больше, тем лучше. А тут, как назло, через несколько недель после старта случилось перемирие, на время которого поставки оружия были запрещены ООН, и у ЦАХАЛа возникла проблема. Запрет, конечно, распространялся на всех, но арабам железо шло через границу от братьев, и хрен проследишь, а вот Израиль мог рассчитывать только на поставки морем, которое контролировали всегда готовые услужить англичане и их канадцы.