Василий Голованов: Остров

Елисаветград – ныне Кировоград, Украина.

Читая биографию Журавского, я не знал еще, что будет значить для меня эта фамилия. Пусть и читатель не знает до поры, пока не встретит ее глубине книги.

Рассказ был записан на диктофон Филиппом Никитичем Ардеевым незадолго до смерти отца в 1993 году. Никита Тимофеевич (1906–1993) говорил по-ненецки, поэтому его рассказ дан в переводе, некоторые детали опущены.

Это утверждение, как будто, плохо соотносится с представлениями о «спаивании» ненцев купцами, подтверждение которым мы находим также и в сочинении А.С. Савельева, которому у нас нет оснований не доверять. Однако, Савельев пишет о Колгуеве той поры, когда он был еще очень отдаленной вотчиной мезенских поморов; после того как те решили (вследствие, опять же, грандиозного падежа оленей), что снаряжать сюда ежегодные экспедиции невыгодно, Колгуев прибрали к рукам Сумароковы из Оксина на Печоре, которые, очевидно, придерживались другой «алкогольной политики», хотя Тревор-Бетти и подмечает, что по приезде Александр Сумароков угостил водкой «старого Ивана» (Пурпэя). Никита Ардеев сделал наиболее важное для нас замечание: «Красные первые завезли на остров вина столько, что хватило до следующей весны».

Оледенения острова случались в 1947-м, 1952-м годах, но в рассказе речь идет, может быть, о еще более раннем времени.

Кастрированный, но не приученный ходить в упряжке, оставленный на воле бык. Их держат в стаде, чтобы они копытами разбивали снег.

Хорей – шест для того, чтобы погонять оленей.

В записи слышно, как Никита произносит слово инструмент – «тумент».

Некоторые берега Белого моря и Ледовитого океана, а именно те, где промышленники особенно успешно занимались или занимаются своим промыслом, усеяны таким количеством крестов, что поначалу я увиденное принимал за кладбища.

Архангельский мещанин Пашин даже предпринял на карбасе плавание из Архангельска в С.-Петербург. Первый раз оно прошло успешно, а во втором плавании, предпринятом поздней осенью, он потерпел крушение у берегов Норвегии.

Совершенно несправедливо господин Штукенберг упрекает (в [русском] энциклопедическом словаре, статья «Белое море», стр. 542) русских промышленников в том, что они крайне редко пользуются компасом; напротив, ни один из них не сделает в море ни шагу без компаса. Я, впрочем, считаю необходимым сделать замечание, что как упомянутая статья, так и помещенное господином Штукенбергом в его «Гидрографии Росс. империи» описание Белого моря и Ледовитого океана кишат заблуждениями.

Это особенно относится к поморцам, которые в образовании превосходят как мезенцев, так и других промышленников.

См. Путешествие Литке на Новую Землю, т. II.

В оригинале: незнающие грамоте, что в русском языке объединяет как письмо, так и чтение; мы, однако, не можем осознать, как можно пользоваться картой, не владея хотя бы какими-то навыками в чтении, чтобы что-то понимать из обозначенного.

Плавания Литке, т. II.

Краткое, крайне поверхностное описание Колгуева, взятое из дневника, который вел Бережных, появилось в 1847 году в «Записках гидрографического департамента», т. V, стр. 18.

У Лепехина значится, что Колгуев по периметру насчитывает приблизительно 350 верст и что промышленники обходят его по побережью на снегоступах за 7 дней, причем в день по их расчетам приходится по пятьдесят глазомерных верст. Экспедиция С. Лепехина, т. IV, стр. 193.

Экспедиция Литке на Новую Землю, т. II. Удивительно, что в отчете этой экспедиции широта южной оконечности Колгуева, т.е. устья реки Васькиной, указана на 68° 56', в то время как в действительности она находится ниже 68° 43' и точно так же обозначена и на картах, приложенных к описанию экспедиции.

«Записки гидрографического департамента», т. V, стр. 104. К сожалению, здесь даются общие сообщения только о результатах наблюдений.

Так Литке в августе 1824 года на обратном пути с Новой Земли был вынужден целых шесть суток бороться с жесточайшим штормом у западного побережья Колгуева, видя для себя немалую опасность в близости берегов.