Йозеф Рот - Дороги еврейских скитаний

1926 год. Алкоголь еще не стал для Рота неизлечимой болезнью, а прелестное живое лицо Фридль еще не искажено признаками душевного расстройства — недуг проявится чуть позже и после долгих безуспешных попыток лечения (в какой-то момент Рот даже возил больную к хасидскому цадику), после многолетних скитаний бедной Фридль по немецким и австрийским клиникам сделает ее жертвой программы эвтаназии, разработанной нацистами для душевнобольных. Это случится в Австрии, после аншлюса, в июне или в июле 1940 года — примерно через год после того, как в своем любимом Париже, в больнице для бедных, привязанный ремнями к койке, скончается в белой горячке писатель-эмигрант Йозеф Рот.

Похоронить его на престижном кладбище Монмартра, по соседству с Генрихом Гейне, оказалось не по силам и не по средствам. Пришлось довольствоваться скромным кладбищем в парижском предместье Тье. Похоронам предшествовали горячие споры: как прощаться с покойным? При жизни Рот утверждал, что он крещен в католичестве, но найти свидетельство о крещении не удалось. Договорились хоронить без отпевания в церкви, но со священником. Когда святой отец приступил к церемонии, в толпе галицийских евреев поднялся недовольный ропот. Народу на кладбище собралось очень много — евреи и христиане, монархисты и коммунисты, знаменитости и безвестные эмигранты, мужчины и много женщин. На плите была выбита надпись: «JOSEPH ROTH. Poète autrichien. Mort à Paris en exil. 2.9.1894-27.5.1939». На могиле нет ни креста, ни звезды Давида.

Эта книга заранее отвергает одобрения и похвалы, отвергает протесты и даже критические замечания тех, кто не замечает, презирает, ненавидит и травит евреев Восточной Европы. Она обращается не к тем европейцам Запада, кто убедил себя в том, что привычка к лифту и ватерклозету дает право на плоские шутки по поводу румынских вшей, галицийских клопов и русских блох. Этой книге не нужен «беспристрастный» читатель, который с высоты шатких башен западной цивилизации с кислой миной наигранной доброжелательности поглядывает на соседний Восток и его жителей, гуманно вздыхает о несовершенствах канализации и в страхе перед заразой запирает несчастных эмигрантов в бараки, где социальную проблему решает повальный мор. Эту книгу не стоит читать и тому, кто отрекся от своих отцов и дедов, лишь по случайности избежавших барачной участи. Эта книга написана не для тех, кого может задеть, что автор смотрит на предмет своего описания с любовью, а не с «научной объективностью», другое имя которой — скука.

Кому же тогда адресована эта книга?

Автор тешит себя наивной надеждой, что у него найдутся читатели, перед которыми ему не придется защищать евреев европейского Востока; читатели, которые склонят голову перед страданием, величием человеческой души, да и перед грязью, вечной спутницей горя; западные европейцы, которые не кичатся чистотой своего матраса, которые чувствуют, что им есть чему поучиться у Восточной Европы, и которые, верно, знают, что из Галиции, России, Литвы, Румынии выходят великие люди и большие идеи, приносящие (с точки зрения этих читателей) изрядную пользу, помогая укреплять и достраивать прочное здание западной цивилизации — отнюдь не только карманные воры, которых в газетном репортаже с места событий, этом подлейшем продукте западноевропейской культуры, принято именовать «гостями с Востока».

Эта книга, увы, не сможет рассказать о восточноевропейском еврействе так подробно и вдумчиво, как этого требует и заслуживает выбранный мною предмет. Здесь лишь бегло обрисованы люди и обстоятельства, имеющие отношение к этой проблеме. Читатель найдет на этих страницах лишь отрывочные заметки о громадной теме, для изложения которой во всей полноте автору необходимо было бы самому пройти дорогами всех скитаний, выпавших на долю нескольких поколений евреев Восточной Европы.

Живя у себя на родине, еврей Восточной Европы не видит социальной несправедливости западной жизни; не видит всемогущества предрассудка, который властвует над средним западным обывателем, определяя его пути и поступки, обычаи и взгляды на мир; не видит тесноты западного горизонта, изрезанного фабричными трубами и загроможденного электрическими станциями; не видит ненависти, набравшей такую силу, что эту ненависть заботливо оберегают — как живительное (но в то же время убийственное) лекарство, как негасимый огонь, на котором подогревается эгоизм всякого человека и всякой страны. Восточноевропейский еврей тоскует по Западу, чего Запад совсем не заслуживает. Запад для восточноевропейского еврея — это свобода, возможность трудиться и проявлять свои дарования; это справедливость и независимая власть духа. Западная Европа шлет на Восток инженеров, автомобили, стихи и книги. Шлет рекламное мыло и правила гигиены, шлет полезное и возвышенное, всячески наряжается и приукрашивает себя. Германия, например, до сих пор остается для евреев Восточной Европы страной Гете и Шиллера, немецких поэтов, которых всякий любознательный еврейский мальчик знает лучше, чем наш украшенный свастикой гимназист. За время войны восточноевропейским евреям довелось познакомиться лишь с генералами, по чьим приказам распространялись гуманные воззвания к иудейскому населению Польши, составленные военным пресс-бюро [1] Например: «Евреи Польши! Победоносные армии союзных держав, Германии и Австро-Венгерской империи, с Божьей помощью вступили в Польшу. Война, которую мы ведем, не есть война против населения. Это война против русской тирании. <���…> Евреи Польши! Мы пришли к вам как друзья и спасители! Наши знамена несут вам право и свободу — полное гражданское равноправие, подлинную свободу вероисповедания и самопроявления во всех экономических и культурных сферах жизни. Вы слишком долго страдали под железным игом Москвы. Мы идем к вам как освободители…» (Цит. по Das Scheunenviertel. Spuren eines verlorenen Berlins, 1994, S. 87.) Агитационные листовки подобного содержания распространялись во время Первой мировой войны на занятых территориях в миллионных тиражах. (Здесь и далее примеч. переводчика .) — не с теми генералами, которые за всю жизнь не удосужились прочесть ни одной беллетристической книги, но все равно проигрывают войну.