Игорь Шумейко - Апокалипсис в мировой истории. Календарь майя и судьба России

Но вернемся в Москву, в Минвнешторг, к будням партийного и карьерного строительства. Главными контролирующими, фильтрующими инстанциями были: партком, комитет ВЛКСМ, отдел кадров, первый отдел (с прицепной присказкой: «Стук быстрее звука, звук быстрее стука»).

И если после этого краткого экскурса, теперь кратко сказать о себе, то получится: я не сумел пройти карьерной тропинкой, пунктирно обозначенной выше… Если еще короче, в анкетном формате, то: «кандидатом или членом КПСС — не состоял» . Принимая меня летом 1990 года в Министерство образования, Евгений Федорович Сабуров, (он как раз был из устойчиво оппозиционной научной интеллигенции), дойдя до этого анкетного пункта уважительно покачал головой. И мне оставалось только тихо порадоваться заскорузлой, картонной ограниченности наших анкет, благодаря которой, например, у меня вместо «не сумел» , стояло гордое: «Не состоял»…

Я буду искренне огорчен, если кому-то эти 5–6 внешторговских страниц покажутся «чернухой». Мне, перебирающему, как сказано во вступлении, всякие громкие и недооцененные факты нашей истории, остается попеременно удивляться:

1) как это мощнейший СССР рухнул в 1991-м и 2) как это он дотянул до 1991-го.

И эта попеременность вроде бы предполагает, что я сейчас должен предъявить нечто и на противоположной чаше весов. Указать, какая такая структура, организация — уравновешивала негатив, тянущейся от дряхлеющей и тупеющей партии, изворачивающихся, но так же тупеющих ВЛКСМ, КГБ? («Афган» Андропову забыть все же нельзя.) Иногда по полям историй последних лет СССР там и сям разбрасывают намеки на существование некой «тайной организации внутри аппарата ЦК и КГБ… все видевшей и предпринимавшей шаги» . Иногда, думая польстить или даже помочь нынешним патриотам ее, ту тайную организацию называют «Русский Орден»…

Совет мой будет прост: дочитав до слова « организация» — смело переворачивайте страницу…

Если двое на рыбалке или даже в курилке важного здания, повздыхали о дураке Леньке, и даже… если они потом убедились, что никто из них не «настучал», это еще не значит, что эти двое составляли организацию.

Сейчас, фокусируя не только все главы этой книги, но и все предыдущие сотни статей, девять книг (две, правда, художественные), весь свой опыт человека, прожившего в своей стране более полувека, служившего в армии, сменившего несколько работ и профессий… я же могу, наконец, что-то и утверждать. И по поводу факторов «уравновешивающих, сдерживавших развал» , утверждаю: только люди.

На чаше «позитива» — только люди. Широтой натуры, находчивостью, и наоборот отходчивостью, терпением и уживчивостью — они уравновешивали огрехи, дефектность ВСЕХ организаций, в земле Русской просиявших.

Рутений. Штрихи к коду

Ответ Сперанского царю Александру

В молодости царь Александр проехал в компании с Михаилом Сперанским всю Европу. Что и говорить — контраст. «Дистанции огромного размера …» И на обратном пути, подъезжая уже к Петербургу, царь спросил: «Ну, Михаил Михайлович, и как тебе?..»

Все же было ясно, наблюдали-то — вместе. Из одного окна. Ответить так — выйдет, что ты не патриот. Ответить сяк — неискренен с царем…

Мне всегда казалось, что Сперанский тогда сказал то, что лежало на сердце. Именно честность дала ему запас уважения, так что, пройдя сквозь все интриги и опалы, сын дьячка в окружении князей и графов, он еще и через 30 лет заседал в Государственном совете, судил декабристов.

— Ваше величество, у них законы лучше, а у нас — люди лучше.

«Законы» — имелось в виду шире: «Порядки»…

Не сочтите это за пропаганду придворной ловкости, или там, за практический совет: дескать, если вам судьба догадает проехаться по Европам вместе с Путиным или Медведевым — то вы уж смекайте, что отвечать!

Нет. Сперанским, мне кажется, был высказан единственный на мой взгляд, настоящий объективный исторический закон, парящий выше всех сотен Марксовых, до— и послемарксовых томов. Я только чуть-чуть подправлю формулировку Михал Михалыча:

При хороших законах (порядках) — могут жить… И плохие люди.

При… таких, как у нас, — могут (вы)жить только хорошие люди.

То есть, я этим не утверждаю, что люди там плохие, или хуже наших. Но… само выживание там — еще не доказательство человеческих качеств. Собственно, их законодатели, устроители, общественные деятели — к этому и стремились, к организации жизни — независимой от разных эфемерностей, вроде души.