Игорь Шумейко - Апокалипсис в мировой истории. Календарь майя и судьба России

Я отлично помню, как в 1980-е, увидав как «made in Finland» завоевывает в СССР очередную товарную нишу, мы повторяли с, непонятно куда направленной злой иронией: «А ведь бывшая наша провинция!» . Иногда досылалась и пушкинская цитата «… приют убого чухонца» . Так что в истории «холодной войны», крахе коммунизма и СССР, роль Финляндии, «нашей ближайшей соседки », — не только «рог капиталистического изобилия», а первее, важнее даже: волшебное зеркало, подсунутое историей нам под самую физиономию.

Перебирая некоторые громкие или недооцененные факты истории, попеременно удивляешься: то тому, как это мощнейший СССР рухнул в 1991-м, то тому, как это он дотянул до 1991-го.

Внешторг, повторю, был и своеобразной «линией фронта», и одновременно интереснейшей наблюдательной вышкой, с которой по-особому были видны даже и самые глубинные процессы. Например, «партийное и комсомольское строительство» . Термин означал не физическое строительство каких-то зданий, дорог — а рост и текущую жизнь организаций КПСС и ВЛКСМ.

Нельзя сказать, что главной их целью был всемерный количественный рост, ценой даже «компанейщины и приписок» . Метаморфозы XX века были столь грандиозны, что еще надо очень подивиться, как в 16-миллионной громадине КПСС, управлявшей 260 миллионами (население СССР) непосредственно, и еще миллиардом с лишним (социалистический лагерь в пору апогея) посредством сложнейшей системы, феномен которой еще до конца и не осознан… — сохранились, однако, некоторые родовые черты того кружка 9 отцов-основателей! Например, важнейший «показатель — классовый состав». В 1980-х годах все обладатели «теплых местечек», строившие свои карьеры, отчаянно стремились вступить в КПСС, соглашаясь выполнять для этого массу «обязательных программ». И в то же время за любым рабочим, чуть поддавшимся на агитацию, гонялись толпы партийных функционеров, улещая вступить в КПСС.

И этот парадокс «рабочей» идет от самого начала, когда в 1898 году в Минске 9 газетчиков собрались на I съезд партии. (Съезды партии, как и века летоисчисления было твердо принято нумеровать только — римскими цифрами.) И… образовали собой, девятью своими хилыми интеллигентскими телами — РСДРП, Российскую социал-демократическую рабочую партию.

Весьма характерно, что и самый первый предшественник, прототип тех бегающих в 1930–1980 годах за рабочими агитаторов, присяжный поверенный Ульянов, стремясь затащить «в свои ряды», ухватил под локоток Романа Малиновского, ввел его в ЦК, отправил в Государственную Думу, одним из пяти делегатов от РСДРП. Проигнорировал хор свидетельств, в том числе и Бурцева (главного авторитета в разоблачениях) о том, что Малиновский — агент полиции.

И все потому, что у поляка Малиновского, кроме воровского стажа (рецидивист), и агентского стажа (осведомитель царской полиции) был все же хоть какой-то, но — рабочий стаж, краткий, но драгоценный период непосредственного общения с молотом (элемент советского герба).

Партия формировалась, чередуя массовые «чистки партии» с не менее массовыми наборами, «ленинскими призывами». Вычищались классово чуждые, завлекались — рабочие. «Строителей партии» иногда сравнивали с творцами (за 70 лет интеллигентского подхалимажа накопились и не такие эпитеты!), с архитекторами, иногда — со скульпторами. И можно признать: их работа действительно напоминала великого Микеланджело. Только с маленьким уточнением: эти скульпторы работали «в двух материалах». В камне и глине. Вспоминая классика (итальянского, скульптурного), можно согласиться, что его знаменитая формула: «Я просто беру кусок мрамора и отсекаю все лишнее» — действительно напоминала ту часть «партийного строительства», которая была «чисткой партии»… Но была ведь и вторая часть «творения» — массовые зазывания рабочих. В оговоренном скульптурном жанре этому, извините, будет единственный аналог: «А потом, я беру куски глины (ну или гипса, пластилина) — и долеживаю все недостающее».

Тут, кстати, выход и на один из общих феноменов XX века. Вот главное, из-за чего Маркс и Энгельс перевернулись бы в гробу (виноват, — Энгельс по завещанию был кремирован и развеян над морем). Классикам XIX века рабочий класс виделся то стальным стержнем, то стальной пружиной — главной опорой и двигателем исторического прогресса. Помнящие советские плакаты мгновенно воскресят картину: впереди — Он, комбинезон с коротким рукавом, чтоб видны мускулистые руки, твердый взгляд. И инженер, выглядывающий из-за могучего плеча: очки, логарифмическая линейка.