Юлия Идлис - Рунет. Сотворенные кумиры

Когда информационным поводом для 30 тысяч читателей становится любое действие и даже бездействие человека, он испытывает стресс. Тем более если изначально он не являлся человеком публичной профессии — музыкантом, актером, писателем, — то есть не привык ничего делать с оглядкой на такую большую аудиторию. У многих мультитысячников в какой-то момент появляется реакция на блогосферу, которую можно описать термином, фигурирующим в расследовании аварии на Саяно-Шушенской ГЭС в августе 2009 года: «усталость металла». При этом рассчитать средний порог, после которого она наступает, оказывается невозможным: для кого-то это 1000 френдов, для кого-то — десять тысяч, а для самых, видимо, стойких — 30 тысяч. Неслучайно самые стойкие и становятся в результате самыми популярными: чем дольше блогер может выдерживать давление блогосферы, тем дольше он остается центром притяжения читателей и комментаторов и тем дольше он сохраняет собственное, ни на кого не похожее, лицо.

— Если хочешь, чтобы тебя заметили в ЖЖ, пиши о плохом, ругай, — говорит Адагамов. — Пиши о негативе — тогда на тебя начнут ссылаться, тебя заметят. К сожалению, мне кажется, это специфика нашего российского сообщества. Почему-то, с одной стороны, люди любят все позитивное; видят фотографии о чем-то хорошем и говорят: «Вот наконец-то позитив». Мне пишут: «Как здорово, спасибо». А потом смотришь — на этот пост ни одной ссылки. Всем все нравится, но ссылок нет. С другой стороны, когда человек пишет: «Смотрите, вот тут такой кошмар, тут вот что происходит», — и получает 100 ссылок. Людям нравится разносить плохие новости. Людям не нравится делиться хорошими новостями. Поэтому, когда в ЖЖ происходит что-то плохое, об этом знают сразу все, а когда происходит что-то хорошее — ну да, хорошее, ну хорошо — и все. Мне кажется, именно в этом корень всех трений вокруг СУПа. «Они, гады, баннер повесили» — и понеслось. Очень приятно всегда писать о том, что кто-то дурак. Это один из главных трендов в ЖЖ — ссылки на посты, которые человеку кажутся глупыми или отвратительными. «Вот он какой, ату его!» — и вся вот эта масса кинулась туда, и тут же все это обрастает ссылками.

Еде-то через год после нашего разговора drugoi написал большой эмоциональный пост в ответ на репортаж о том, как из Перми делают новую культурную столицу, опубликованный в журнале «Русский Репортер». В посте цитировалась выдержка из статьи, взбесившая, надо сказать, не только Рустема Адагамова, но и многих пермяков: во впечатлениях московской журналистки от пермской деревянной скульптуры, хранящейся в местной художественной галерее, им почудились столичное пренебрежение и снобизм. «.насупленные ангелы со сморщенными лицами и преувеличенными лбами: мегакрупная Параскева, махонькие Екатерина и Варвара, Саваоф, похожий на боцмана, сидит в каком-то хворосте из лучей. Пермская скульптура — это гибрид католических технологий и наивного русского мироощущения. Здесь жили ссыльные католики — они привезли свои скульптурные навыки, а пермяки-язычники христианских святых скрестили со своими богами. Получился образец восприимчивости местности к чужим культурным прививкам» [91].

После этого шел нехарактерный для «Другого» длинный гневный текст:

«Вот так у нас теперь можно писать о русской культуре. Святой Никола Можайский превращается в “насупленного ангела со сморщенным лицом”, бог Саваоф с восходящим солнцем — в “боцмана на хворосте”, а гениальные пермские резчики по дереву оказываются учениками ссыльных католиков. Ай да Саша Денисова, ай да “Русский Репортер”.

Г-же Денисовой, заглянувшей, видимо, на минутку в Пермскую художественную галерею, где хранится коллекция деревянной скульптуры, собранная Н.Н. Серебрянниковым, неведомо, что упоминания о первых деревянных скульптурах на Угорской земле появляются в русских летописях еще в XIII веке. В Новгородской летописи (1398) говорится о большом количестве идолов-изваяний, из которых наиболее чтимыми были Золотая Баба и Войпелъ. Это было еще до крещения пермяков в 1501 году.

Н.Н. Серебрянников в своей книге писал о том, что “местные племена занимались деревянным ваянием и очень мудреным”. Появление деревянной скульптуры в христианских церквях Пермского края связано в первую очередь с тем, что бывшие язычники ставили условием помещение своего идола в храм. И только потом деревянные языческие идолы уступили место христианским святым и изображению Христа. “Сидящий Спаситель ”, так любовно изображаемый пермскими резчиками, заменил собой ту самую Золотую Бабу финно-угорских народов. Вот откуда идут корни пермской деревянной скульптуры.