журнал Русская жизнь - Дача (июнь 2007)

Молва оповещает, что в конце сороковых поселок был подарен самим Сталиным (это крайне проблематично, но легенде все равно) советским писателям и академическим работникам. Межа прошла по железнодорожному полотну, справа - художники слова, слева - ученые мужи. Писатели полагали, что надо приложить все силы и отхватить участок среди ученых, а последние, толкаясь локтями, стремились попасть в окружение писателей. Это смешение народов вполне удалось. Один мемуарист, скажем, отмечал, что ежедневно прогуливался «мимо стоящих рядом дач черносотенного хирурга Федора Углова и черносотенного писателя Ивана Неручева».

Места для всех, однако, не хватало. В семидесятые годы дачи стали втискивать в какие-то случайно оставшиеся промежутки и углы. Некий почтенный литератор испугался, что в небольшой пробел между его участком и крутым обрывом поселят одного из страждущих собратьев, и рассудил, что там необходимо немедленно установить какой-нибудь памятник, но не мог решить кому именно - Ленину или Горькому. Исполком против памятника как такового аргументов не находил, но тоже затруднялся с кандидатурой. Время поджимало, и литератор, на собственные трудовые сбережения, заказал бетонный постамент. Его можно видеть и в наши дни. Угадывается там и разметка для надписей - «Вождю пролетариата» и «Великому пролетарскому писателю-Буревестнику». Наследники дачевладельца, правда, решили проблему пустующего «строительного пятна» в обычаях текущего момента - переместили к обрыву забор, и на этом успокоились.

Другая многозначительная достопримечательность Комарово - так называемый Дом творчества. Многие обладатели членского билета Союза писателей СССР могли бы сказать о себе словами прозаика Лепковича: «Здесь, на берегу Финского залива, где в серебристой дымке слева проглядывает Кронштадт, а справа - наш старый друг и недруг Финляндия, я написал все свои, может быть, не очень громкие, но, честные и скорбные книги». Жизнь оздоровительного учреждения, расположенного в особняке позднесталинского типа, неоднократно подвергалась образным описаниям, но все они получались какими-то неудачными. Попытку реализовать этот популярный замысел предпринимала даже Ольга Форш, автор хрестоматийного жизнеописания знаменитого ДИСКа. Не удалось и ей. Дело здесь, конечно же, не в бедности материала, скорее, в неожиданной прозорливости сочинителей. Которые, взявшись за гуж, быстро убеждались, что про заведение, самими его создателями названное «Дом творчества», писать уже нечего. Только отважный Сергей Довлатов, да и то в частном послании, засвидетельствовал: «Дом набит веселым, мохнатым зверьем с человеческими глазами. Среди писателей - довольно много однофамильцев великих людей. В частности, Шевченко и Белинский… Между Пановой и Даром происходят такие прелестные дискуссии: Дар: Все-таки Хемингуэй в романе «Прощай, оружие» очень далеко плюнул. Панова (раздумчиво): Однако «Войны и мира» он не переплюнул. Дар (раздумчиво же): Это верно. Но тем не менее он очень далеко плюнул». Все нынешние поползновения в сторону прозрачного, ностальгического лиризма приводят к каким-нибудь глубоко проблематичным зачинам, вроде: «В Комарово, как и везде у нас, несчетное множество забытых, одичавших старух».

И это при том, что, по какой-то странной причине, человек, попадающий в это место, вне зависимости от возраста и мыслительных устремлений, всем строем повседневности оказывается обращен в прекрасное прошлое. Это трудно объяснить: обладатель даже самого скромного участка здесь - миллионер. Вокруг всякая пряная респектабельность, по шоссе снуют «хаммеры» и «ягуары». Но воздух звенит тоской по утраченному. И всем хэмингуэям мира этого не переплюнуть. Компания Mr. Fеst собиралась было открыть на берегу Финского залива «пляжный кинотеатр под англо-русским названием», «анатомические бескаркасные диваны» обещала установить, европейский и азиатский арт-хаус намеревалась показывать, причем «на языке оригинала». Никакого эффекта. Не хотят люди этого бескаркасного чуда. Никто не проявил ни малейшего к нему интереса. Идея растворилась в воздухе. Компания пришла к выводу, что кресла-то они поставят, а зрителей не будет, даже если билеты раздавать даром.

Не того здесь люди ищут, другие ими владеют эмоции. Трудно их охарактеризовать, но можно почувствовать. Что удалось местной краеведческой организации, которая предлагает экскурсии на темы «Комаровский некрополь» и «Беседы у забора». В последней рассказывают о напряженных дискуссиях, что разворачивались здесь. О чем рассказывают в первой, и так понятно. Она-то и пользуется наибольшим спросом. Экскурсоводы читают собравшимся «Приморский сонет», сообщают, что кладбище в народе любовно называют «ахматовским» и массу других полезных сведений. Но кое-что, наверняка, утаивают. Самые трогательные подробности, связанные с кладбищем, не для публичного исполнения. Вот, например, история наиболее впечатляющего надгробья.