Даниэль Домшайт-Берг - WikiLeaks изнутри

Биргитта не рассчитывала, что статья вызовет столько проблем. Она опубликовала сообщение в «Твиттере», чтобы хоть немного успокоить споры, вспыхнувшие вокруг ее высказывания: «Я НЕ считаю, что Ассанж должен уволиться. Я считаю, что сейчас ему не стоит быть официальным представителем. Я по-прежнему поддерживаю его во всем остальном». Однако Биргитта не раскаивалась в том, что общалась с прессой. Она всегда говорила то, что думала, и не отказывалась от своих слов.

Джулиан был убежден, что я не только манипулировал Биргиттой и сподвиг ее на высказывание, опубликованное в «Дейли бист». По его мнению, именно я был источником информации о «внутренних разногласиях» в WikiLeaks, о которых сообщалось в прессе. Я же не общался ни с одним журналистом. Я не представляю, откуда репортер взял эти сведения. Но сделать вывод о внутренних разногласиях было нетрудно, поскольку в прессе уже курсировали разные цитаты: Биргитта сказала, что лучший вариант для Джулиана – это временный отход от дел, Джулиан же утверждал, что Пентагон подсунул ему этих женщин, а сам он стал жертвой «черной» кампании.

У него выдалась тяжелая неделя из-за предъявленных обвинений в изнасиловании, «худшая неделя в моей жизни за последние 10 лет», как он писал. Поэтому он не мог организовать слушание «экспертной комиссии» по моему делу.

К тому же он жаловался, что мы недостаточно беспокоимся о его безопасности. Седьмого сентября он прислал нам целый список пунктов, которыми, по его мнению, нам стоило заняться.

«Осведомленность исходит из мотивации. Обеспечили мою защиту в суде? Жилье? Материальную поддержку? Как насчет секретной информации о деле? Подробности, почему это произошло? Мои сторонники в Швеции? Политические методы пресечения клеветы? Статьи? Утечки? Конспиративная квартира? Дипломатические приглашения, чтобы меня не выслали в США? Демонстрации в знак поддержки? Сбор денег? Что-нибудь из этого сделано? Почему нет? Я делаю все это, когда кто-то из вас оказывается в беде».

Я все еще поддерживал его. Помог связаться с двумя хорошими адвокатами в Швеции в первый же день, в течение первых двух часов, хотя вообще-то был в отпуске.

В конце концов полетел почтовый сервер, и Джулиан оказался вне доступа. Не знаю, был ли он сам в этом виноват. Может быть, ящик просто сломался, он и так был старый. Это был единственный сервер, который мы не обновляли.

Десятого или одиннадцатого сентября, уже не помню точно, я первый раз сел в поезд. Стоял теплый летний день, народу в поезде было немного. Те, кто вместе со мной сидел в общем вагоне, к счастью, занимались своими делами. Я непрерывно переписывался в чате и постукивал ногой по полу.

Пока я ехал, обсуждение продолжалось: я не был уверен, что поступаю правильно. Должен ли я, не спросив Джулиана, заходить на сервер? Меня мучила совесть: стоит ли нам бунтовать?

Сервер находился в ничем не примечательном местечке в Рурской области. Путь был дальний. Такой дальний, что я успел передумать.

Через три часа путешествия на поезде я, не зная названия станции, на которую мы въезжали, неожиданно схватил рюкзак, нажал кнопку открытия двери и спрыгнул на перрон. Есть такой феномен: человек понимает, что что-то нарушил, лишь увидев в зеркале заднего вида полицейскую машину. Со мной тогда произошло то же самое. Я возвращался домой в Берлин.

После моего отстранения Архитектор отложил клавиатуру и не написал ни единой буквы для WikiLeaks: ни программного кода, ни письма Джулиану. Архитектор – прагматичный человек, он не позволял ничему нарушать его покой. Он злился, только если тратили впустую его время. Когда Джулиан перестал отвечать на его вопросы, а сам он перестал получать отзывы на свою работу, то на полном серьезе предупредил Джулиана: «Если так пойдет дальше, я ухожу». А поскольку дальше ситуация лишь обострялась, он выполнил свою угрозу.

Джулиан спросил меня, почему Архитектор ушел в самоволку. Ну что я мог на это сказать?

С остальными участниками мы размышляли о том, не взять ли нам проект в свои руки. Мы долго обсуждали, можно ли все изменить. Мы могли перехватить инициативу и отстранить Джулиана. У нас было большинство и равные права. Многие люди советовали нам так поступить: «Почему вы сами не займетесь проектом, чтобы он больше не наделал глупостей?» Но мы не хотели идти против воли Джулиана.