Мария Голованивская - Признание в любви - русская традиция

– Вы называете дружескую беседу болтовней… Или, может быть, вы меня, как женщину, не считаете достойною вашего доверия? Ведь вы нас всех презираете.

– Вас я не презираю, Анна Сергеевна, и вы это знаете.

– Нет, я ничего не знаю… но положим: я понимаю ваше нежелание говорить о будущей вашей деятельности; но то, что в вас теперь происходит…

– Происходит! – повторил Базаров, – точно я государство какое или общество! Во всяком случае, это вовсе не любопытно; и притом разве человек всегда может громко сказать все, что в нем «происходит»?

– А я не вижу, почему нельзя высказать все, что имеешь на душе.

– Вы можете? – спросил Базаров.

– Могу, – отвечала Анна Сергеевна после небольшого колебания.

Базаров наклонил голову.

– Вы счастливее меня.

Анна Сергеевна вопросительно посмотрела на него.

– Как хотите, – продолжала она, – а мне все-таки что-то говорит, что мы сошлись недаром, что мы будем хорошими друзьями. Я уверена, что ваша эта, как бы сказать, ваша напряженность, сдержанность исчезнет наконец?

– А вы заметили во мне сдержанность… как вы еще выразились… напряженность?

– Да.

Базаров встал и подошел к окну.

– И вы желали бы знать причину этой сдержанности, вы желали бы знать, что во мне происходит?

– Да, – повторила Одинцова с каким-то, ей еще непонятным, испугом.

– И вы не рассердитесь?

– Нет.

– Нет? – Базаров стоял к ней спиною. – Так знайте же, что я люблю вас, глупо, безумно… Вот чего вы добились.

Одинцова протянула вперед обе руки, а Базаров уперся лбом в стекло окна. Он задыхался; все тело его видимо трепетало. Но это было не трепетание юношеской робости, не сладкий ужас первого признания овладел им: это страсть в нем билась, сильная и тяжелая – страсть, похожая на злобу и, быть может, сродни ей… Одинцовой стало и страшно и жалко его.

Посмотрите, как выстроена сцена любовного объяснения Базарова и Одинцовой. Тот, кто инициирует объяснение другого, своей откровенностью провоцирует его на откровенность. Это фаза первая . Каждый ведь может позволить себе быть откровенным, говорить «о себе», о «счастье». Адекватно, правильно, прилично ответить откровенностью на откровенность. Особенно если провоцирующий спрашивает: а что ты думаешь о счастье, любви и так далее? И вот разговор переходит уже в фазу два и становится разговором откровенным.

Фаза два . Это, как правило, поединок очарованности и разочарованности. Провоцирующий выказывает наивность души, чтобы провоцируемый с ним поспорил. Там хорошо, где нас нет, парирует Базаров. Провоцирующий объяснение предполагает, что тот, другой, влюблен и потому станет защищаться, не хотеть искренности. И вот уже получается, что тот, кто охотится за его объяснением, выглядит куда более наивным и незащищенным, чем защищающийся. И, прикинувшись таким наивным, охотник или охотница безвинно так спрашивает, почти просит: «Мне бы хотелось знать, о чем ты думаешь?». Фаза два – это попытка через имитацию собственной наивности и чистоты залезть в душу другого.

Фаза три . Тот сопротивляется. Тогда охотница (или охотник) передергивает, как в картах. Ты думаешь, я хочу узнать о твоих чувствах? Какая глупость, я хочу всего лишь узнать твои планы на будущее, профессиональные, не личные. Влюбленный немного расстроен. Он уже был готов, что его будут толкать на признание, ведь, полюбив, он хочет (и одновременно боится) открыть свои чувства. Ан нет! Кем хотите работать, спрашивает охотница.

Фаза четыре : Что за глупые вопросы! Какое будущее! Влюбленный раздосадован. Да разве мы тут об этом препираемся? Потом, опомнившись, влюбленный попадается в ловушку и отвечает про врача. Его разве на самом деле об этом спрашивали? Нет, конечно. Но при такой охоте за признанием у влюбленного нет выхода из этой ловушки.

Фаза пять : охотница утверждает, что влюбленный ее недооценивает (не верит, не уважает, не считает равной), в душе оскорбляет ее. Вот почему влюбленный не искренен. Почему не можешь сказать о себе все и немедленно, раз уважаешь меня, недоумевает охотница. Это провокация к тому, чтобы герой сказал: да что ты, ты для меня все, тебя-то я только и уважаю, и обожаю, и…

Но тут наступает фаза шесть : герой пойман. Чтобы не ранить трепетную душу, витающую в облаках (фаза один), чтобы сгладить свою черствость и не быть самолюбивым букой (фаза два), в соответствии с появившимся вкусом к признанию (фаза три), чтобы не быть мелким, а быть смелым и масштабным (фаза пять), герой признается.