Джон Перкинс: Исповедь экономического убийцы

Вот к чему мы, ЭКи, прилагаем все свои усилия – мы строим глобальную империю. Мы – это элитная группа мужчин и женщин, которые используют международные финансовые организации, чтобы создать ситуации, в которых другие страны становятся подвластными корпоратократии – системе власти, в которую входят наши крупнейшие корпорации, наше правительство и наши банки.

Подобно нашим коллегам-двойникам из мафии, ЭКи предлагают покровительство. Оно принимает форму кредитов для развития инфраструктуры – электростанций, шоссе, портов, аэропортов или технопарков. Условия подобных кредитов состоит в том, что осуществление подобных проектов должно вестись инжиниринговыми и строительными компаниями нашей собственной страны. В сущности, большая часть денег никогда не покидает Соединенные Штаты, они просто перемещаются из банковских офисов в Вашингтоне в инжиниринговые офисы в Нью-Йорке, Хьюстоне или Сан-Франциско.

Несмотря на тот факт, что деньги возвращаются практически немедленно корпорациям, которые входят в корпоратократию (которая является кредитором), страна-должник обязана выплатить полностью тело долга плюс проценты. Если ЭК добился полного успеха, кредит является настолько большим, что должник вынужден объявить дефолт по своим платежам уже через несколько лет. Когда это случается, мы подобно мафии, требуем свой кусок мяса. Это часто означает что-нибудь из следующего набора: контроль над голосованием в ООН, размещение военных баз или доступ к ценным ресурсам типа нефти или Панамского канала. Конечно же, должник по-прежнему все еще должен нам деньги – и еще одна страна включена в глобальную империю.

Направляясь по шоссе от Кито к Шеллу, я вернулся мыслями на тридцать пять лет назад, когда первый раз прибыл в эту часть света. Я читал, что хотя Эквадор не превышает размерами Неваду, здесь есть более тридцати действующих вулканов, более 15 процентов видов птиц всего мира и тысячи пока еще неотклассифицированных видов растений, и это земля множества культур, на которой проживает столько же людей, говорящих на местных древних языках, сколько и испаноговорящих. Я находил его очаровательным и, безусловно, экзотическим, хотя эти слова, приходившие тогда на ум, были чисты, наивны и непосредственны.

Многое изменилось за эти тридцать пять лет.

Во время моего первого визита в 1968 г. «Texaco»только что обнаружила нефть в эквадорской части бассейна Амазонки. Сегодня нефть составляет почти половину экспорта страны. Протечки нефти в дождевые леса с их хрупкой экологией из транс-андского нефтепровода, который был сооружен вскоре после моего первого визита, достигли более полумиллиона баррелей – количество, вдвое превышающее пролитое «Exxon Valdez». Сегодня новый трехсотмильный нефтепровод стоимостью 1.3 млрд долларов, пролоббированный ЭКами, обещает сделать Эквадор входящим в десятку крупнейших мировых экспортеров нефти в Соединенные Штаты. Обширные области дождевых лесов погибли, попугаи и ягуары почти исчезли, три эквадорских туземных культуры приведены на грань исчезновения, а древние реки превращены в сточные канавы.

В то же самое время местные культуры начинают сопротивление. Так, 7 мая 2003 г. группа американских адвокатов от имени более чем тридцати тысяч индейцев Эквадора подала иск на сумму 1 млрд долларов против «ChevronTexaco Corp.». В иске утверждается, что в период между 1971 и 1992 гг. нефтяной гигант сливал на открытое пространство и в реки более четырех миллионов галлонов в день ядовитых отходов, загрязненных нефтью, тяжелыми металлами и канцерогенами, и что компания оставила почти 350 брошенных открытых ям-коллекторов, которые продолжают убивать людей и животных.

За окном моего «аутбэка» большие облака тумана скатываются с лесов на каньоны Пастазы. Пот пропитал мою рубашку и мой живот начинает сводить, но не только от высокой тропической температуры и дорожного серпантина. Знание той роли, которую я сыграл в разрушении этой прекрасной страны, дает себя знать. Благодаря мне и моему приятелю ЭКу, Эквадор находится сейчас в намного более худшей форме, чем он был до того, когда мы представили им миражи современной экономики, банковского дела и инжиниринга. С 1970 г., в течение периода, эвфемистически именуемого Нефтяным Бумом, доля населения, пребывающего за официальной чертой бедности, увеличилась с 50 до 70 процентов, неполная занятость вкупе с безработицей увеличились с 15 до 70 процентов, а государственный долг вырос с 240 млн до 15 млрд долларов. Тем временем, доля национальных ресурсов, относящихся к беднейшей части населения, сократилась с 20 до 6 процентов.