Валерий Панюшкин: Двенадцать несогласных

– Я свой. Произошла ошибка. Я корреспондент Российского телевидения. Я свой. Отпустите меня. Произошла ошибка.

Марина Литвинович подходит к корреспонденту, кладет ему руку на плечо и говорит:

– Ты в плане Путина, сынок! – слова, написанные на предвыборных плакатах правящей партии, которыми завешан весь город.

А потом при входе в автобус сменяется конвойный омоновец. Марина достает из сумки путеводитель по Санкт-Петербургу, подходит к омоновцу, скромная худенькая блондинка с путеводителем в руках, и говорит:

– Простите, пожалуйста, что здесь происходит?

– Ты тут откуда? – удивляется омоновец, глядя на худенькую блондинку.

– Я не знаю. Я просто шла по улице и вдруг меня схватили. Я не понимаю, простите, мне так страшно.

– Куда ты шла? – переспрашивает омоновец.

– В Эрмитаж, – улыбается Марина и в подтверждение своих слов сует омоновцу под нос путеводитель.

Омоновец оглядывается. Вроде никто из офицеров не смотрит на его самоуправство, и он говорит скромной блондинке:

– Иди отсюда, девочка. Нашла время ходить в Эрмитаж. Иди отсюда.

– Спасибо!

Скромная блондинка улыбается, выбегает из автобуса… А потом вспрыгивает в мгновение ока на парапет и кричит митинговым голосом:

– Ко мне! Люди! Собираемся здесь! Идем к Медному Всаднику! Нам нужна другая Россия!

И соскакивает с парапета. Омоновец видит, как вслед за отпущенной им скромной и тихой блондинкой выстраивается человек пятьдесят народа, прежде рассеянного по скверу. Разворачивают транспаранты, размахивают флагами, кричат «Россия без Путина!» и идут к Медному Всаднику метров пятьдесят, пока очередной отряд ОМОН не рассеивает их и не распихивает их по автобусам.

Меня не арестовывают. Я как будто в шапке-невидимке. Или мне сегодня везет. Или я веду себя трусливо. Но у меня есть оправдание: я журналист, я должен написать репортаж в газету про то, как разогнали в Петербурге Марш несогласных.

Через час площадь опустеет и я пойду в редакцию и напишу репортаж. Редактор выбросит из моего репортажа эпизод с Мариной Литвинович в омоновском автобусе. Редактор скажет, что история, конечно, забавная, но к деловому стилю газеты не подходит.

Потом я выйду один на Невский и подумаю: «Где бы выпить?» Пройду метров сто и подумаю: «Черт, все равно где. Надо немедленно выпить, все равно где». И в этот момент мне придет эсэмэска от Марины Литвинович, телефон которой не отвечал с тех пор, как ее второй раз арестовали по пути к Медному Всаднику. В эсэмэске будет написано: «Ты где? Ты можешь встретиться со мной через пятнадцать минут там, где мы расстались утром». Утром мы расставались с Мариной на Лиговке напротив гостиницы «Октябрьская». Я пойму, что Марину отпустили. Но прослушивают разговоры и перлюстрируют эсэмэски, поэтому нельзя прямо назначить встречу, а надо обиняками. Через пятнадцать минут на Лиговке, когда я увижу издали Марину, идущую мне навстречу в рваной шапке набекрень и в грязном пальто, я испытаю нежность.

Мы зайдем в кафе «Пушкинская 10» и будем пить вино. Народу будет много.

Никто, кроме нас, не будет разговаривать про Марши несогласных.