Борис Джонсон - Лондон по Джонсону. О людях, которые сделали город, который сделал мир

Без сомнения, это чувство патриотизма — это слияние в едином порыве с чьим-то индивидуальным усилием и достижением — сводило зрителей с ума от радости. На стадионе, на велодроме, в центре водных видов спорта голосовая поддержка была как ударная волна, как звук истребителя, преодолевающего звуковой барьер, и эта поддержка словно несла британских спортсменов быстрее всех. В Итон-Дорни, на соревнованиях по гребле, рев бушующей толпы звучал как трубный глас.

Все это вовлекало зрителя в борьбу, и зачастую он вместе со спортсменом плакал от радости победы или горечи поражения. Порой даже комментаторы ВВС не могли унять дрожь в голосе, а иногда публика просто рыдала. Кто сказал, что британцы не эмоциональные люди? Это был невиданный аттракцион рыданий.

Вскоре стало очевидным, что такое эмоциональное отношение распространяется не только на британских атлетов, а на всех участников. Бурные аплодисменты приветствовали любое проявление спортивного характера, любое преодоление неудач. Мы подбадривали спортсменов из Франции, из Австралии, даже Мит Ромни был прощен (после нескольких его неосторожных замечаний о степени готовности Лондона), когда стало известно, что его жена была совладелицей одной из лошадей в соревнованиях по выездке. Какая-то эйфория охватила население, как будто нас опрыскали эндорфинами или добавили серотонин в водопроводную воду. Она распространялась со спортивных объектов на миллионы телезрителей. В городах и поселках по всей стране традиционно красные колоннообразные почтовые ящики красили золотой краской в честь спортсменов-победителей, и после четырех лет спада в экономике, и ровно через год после захлестнувших Лондон и другие британские города беспорядков какое-то необъяснимое ощущение мира и благополучия, казалось, снизошло на весь народ или, по крайней мере, тех многих, кто подхватил этот вирус. Социологи и антропологи смогут объяснить это явление, но мне оно показалось эпидемией благожелательных настроений, в чем-то схожей с сентиментальной печалью, охватившей нас после смерти Дианы, принцессы Уэльской, только на этот раз чувства были позитивными.

Люди стали заговаривать с незнакомцами в метро, и никто не считал их сумасшедшими. Одна женщина обратилась к работнику мэрии, не зная, кто он, и сказала: «Я хочу знать, кому я могу написать, чтобы поблагодарить за все». Короче говоря, стало ясно, что мы сумели сорвать банк, какого никто и не ожидал.

Там, где могли быть провалы, — провалов не случилось. Все транспортные системы работали отлично. Прокатными велосипедами пользовалось больше людей, чем когда-либо ранее. Канатная дорога перевезла больше миллиона человек на смотровую площадку — обозревать виды олимпийских объектов, — включая Арнольда Шварценеггера, который назвал вид на Кеннинг-Таун «прекрасным». Метро перевозило рекордное количество людей — около 4,5 миллиона в день, работая почти как часы. Юбилейная линия работала так хорошо, что члены олимпийских делегаций отказались от претензий на так называемые «спецполосы для шишек» и пользовались общественным транспортом вместе со всеми.

Спортсмены демонстрировали медали остальным пассажирам. Команду Руанды видели на автобусной остановке. Когда Дэвид Кэмерон спустился в метро, кто-то из пассажиров поблагодарил его (совершенно заслуженно) за то, что оно стало быстрее. Президент МОК Жак Рогге проехал на Доклендском легком метро и назвал его великолепным. Лондонский транспорт доставлял каждого спортсмена, политика, официального представителя и журналиста к его месту назначения вовремя. Более или менее.

Напугав нас вначале, охранники G4S стали массово возвращаться на рабочие места. Операциями по безопасности руководили тысячи военных, и все они, включая полицию, сработали так эффективно, что я не слыхал ни об одной серьезной задержке или опоздании на объект.

Что же до погоды, она сделала кульбит и в течение более двух недель была только хорошей и прекрасной, иногда, может быть, немного облачной, но вполне подходящей для пикника. Оказалось, что туристы не полностью бежали из Лондона, и те, кто приехал, потратили больше, чем в предыдущие годы. Преступность упала еще на 5 %.

А то, что должно было пройти хорошо, прошло просто замечательно. Этому очень способствовало то, что спортсмены команды Британии были такими милыми и уравновешенными. Многие комментаторы подчеркивали контраст между скромностью и преданностью своему делу этих относительно неизвестных широкой публике людей, с одной стороны, и поведением профессиональных футболистов — с другой. Очень помогло и то, что спортивные результаты — не только в британском исполнении — были превосходными. Взять известного Усэйна Болта. Он не просто пробежал в Лондоне стометровку со вторым лучшим результатом в истории. Он пробежал быстрее, чем он это сделал в Пекине. Затем он выиграл также забег на 200 м и стал, возможно, величайшим спортсменом в истории. Затем он и его коллеги из команды Ямайки обновили мировой рекорд в забеге 4×100 м. Он полностью заслужил право расслабиться или что там было вечером с теми шведскими волейболистками. Лондон дал 27 мировых рекордов в разных видах, от тяжелой атлетики до велоспорта, от женского забега 4×100 м до выдающегося рекорда, который установил Дэвид Рудиша в забеге на 800 м за 1 минуту 40 секунд. И это очень важно. Эта Олимпиада стала не только большим событием для Британии. Она стала выдающимся событием для мира, моментом, когда человечество коллективно раздвинуло границы.