Дмитрий Павлов - На пути к Цусиме

В те же апрельские, самые жгучие дни ожидания эскадры Рожественского, в «шанхайской агентуре» родился план лишить японский флот на Формозе связи со своим командованием, перерезав подводные телеграфные кабели (один из них, японский, шел с Формозы в Нагасаки, второй, китайский, — на континент, в Фучжоу). Расчет был верный — этой линией японские военные пользовались чрезвычайно активно, пропустив через нее за время войны более тысячи телеграмм [328], а Формоза в ожидании русской эскадры была превращена в главную базу японского военного флота. В середине апреля этот план получил одобрение главнокомандующего, Павлов купил пароход «Эльдорадо», нанял техников–датчан и приготовил все необходимое оборудование. Операцию было решено произвести в период с 27 апреля до 7 мая [329]. Однако осуществить ее так и не удалось — ее классически «заволокитили» [330], время ушло, и надобность в ней отпала. Датчанам пришлось заплатить большую неустойку.

После того как армада Рожественского благополучно, как и ожидалось, миновала индонезийские «узкости», наблюдательная служба здесь была свернута. Кристи вернулся в Шанхай, а Полис присоединился к эскадре, 10 мая перейдя на борт эскадренного броненосца «Александр III» в Сайгоне, куда он вместе с лейтенантом Мисниковым, по приказанию Рожественского, прибыл с эскадрой Н. И. Небогатова. С именем броненосца «Александр III», — пишет Новиков, — связаны «наиболее жуткие воспоминания» о цусимском бое 14(27) мая: «После того как эскадра лишилась адмирала, он стал во главе боевой колонны и повел ее дальше. На этот броненосец обрушился весь огонь двенадцати японских кораблей. А он, приняв на себя всю тяжесть артиллерийского удара, ценою своей гибели спасал остальные наши суда» [331]. Шквальный четырехчасовой огонь японского флота нанес броненосцу такие повреждения, что в 6.30 вечера он неожиданно опрокинулся и быстро затонул. Вместе с ним погиб почти весь его экипаж — 836 человек. Среди четырех спасшихся офицеров «Александра III» капитан 2–го ранга А. К. Полис не значился. В общей сложности в ходе этого сражения Россия, потеряв 22 боевых корабля, включая 8 броненосцев и 5 крейсеров, окончательно лишилась своего Тихоокеанского флота; более трех тысяч моряков были взяты в плен. Японский адмирал Того в этом бою потерял три миноносца; его людские потери составили всего 537 человек (по другим данным — около 700 человек), 424 из которых были ранены [332].

О цусимской катастрофе Николай II узнал в Гатчине на пикнике по случаю девятой годовщины своей коронации — эту трагическую весть принес курьер Морского министерства. «Если бы я был на месте Ники, — вспоминал впоследствии очевидец, великий князь Александр Михайлович, — то немедленно отрекся от престола. В цусимском поражении он не мог винить никого, кроме самого себя. Он должен был бы признать, что у него недоставало решимости осознать все неизбежные последствия этого самого позорного в истории России поражения. Государь ничего не сказал по своему обыкновению. Только смертельно побледнел и закурил папиросу» [333]. «Вопрос с флотом покончен, — прокомментировал ситуацию после Цусимы управляющий Морским министерством Бирилев в разговоре с Витте. — Япония является хозяином вод Дальнего Востока» [334].

Западная печать оценила цусимскую победу Хэйхатиро Того как «самое знаменательное событие не только в военно–морских анналах, ной в истории всего мира»; «Япония уже выиграла эту войну». Впрочем, та же американская газета (Sun) задавалась и тревожным вопросом: «А как насчет нас самих? Морское сражение минувших субботы и воскресенья может изменить весь ход развития цивилизации XX века» [335].

Когда известие о цусимской победе достигло Японии, жители начали украшать свои дома, по улицам шли нескончаемые потоки демонстрантов и музыкантов, волна восторга вылилась в выражение верноподданнических чувств у императорского дворца и здания Морского министерства, всю ночь в городах горели праздничные фонарики. Адмирала Того в Токио встречали с необыкновенными почестями. На вокзале была сооружена триумфальная арка, войска столичного гарнизона произвели артиллерийский салют, улицы были запружены народом, приветствовавшим адмирала криками «Банзай!». «Император, — сообщало агентство Рейтер, — принял адмирала Того и прочих адмиралов весьма сердечно [...] горячо благодарил за верную службу» [336]. Тут же Того торжественно вручил микадо рапорт о возвращении флота с войны. На следующий день в присутствии императора состоялся показательный смотр японского военного флота, в котором приняло участие свыше 300 боевых кораблей, включая пять трофейных русских. В общем, триумфатор Цусимы на родине превратился в национального героя, а в Европе приобрел почетное прозвище «азиатского Нельсона», в исторической литературе издан с десяток его биографий. В современной, демократической Японии дата цусимского сражения уже полузабыта, но до Второй мировой войны отмечалась как общенациональный праздник — день ВМФ.